– Аутентификация… Соединение установлено, – объявил техник. – Хорошо… Дайте мне минутку загрузить новые параметры.
Мисс Минчин улыбнулась, глядя на Дэви:
– Не спешите. Мне нравятся мужчины в цепях. – Указательным пальчиком она обвела ключицу Дэви.
Дэви посмотрел на нее и серьезно сказал:
– Меня сейчас вырвет.
Мисс Минчин отступила на полшага, слегка встревожившись, и спросила через плечо:
– Он должен что-нибудь чувствовать?
– От устройства – нет, – ответил техник.
– Верно, – подтвердил Дэви. – Тошнит меня не от устройства.
– Ах ты, задира! – негромко усмехнулась Мисс Минчин.
«Если выдрать ей волосы из пучка, мозги полезут? – подумал Дэви. – А это мысль!»
Техник, следивший за монитором, покачал головой:
– Ну во-от… Параметры я изменил. Осталось проверить контрольную сумму, чтобы подтвердить загрузку, и все. – Он нажал еще пару клавиш и подвигал мышкой. – Вот… подтверждено. – Техник забрал пульт у Мисс Минчин, положил на отключающийся компьютер, вытащил провод из розетки и стал его сворачивать. – Вам следует ему объяснить.
Мисс Минчин покачала головой, наблюдая за Дэви.
– Что мне объяснить? – не выдержал тот.
– Мы сократили период отсрочки. – Мисс Минчин показала на желтую линию. – Намного сократили. На твоем месте я не рисковала бы. Никаких больше экспериментов, ясно?
Дэви представил, как бросает ее на дно каньона в Западном Техасе возле Гнезда. В это время года вода в пруду освежающе прохладная, градусов тринадцать. Мисс Минчин не замерзнет насмерть: она быстро выберется, но падение с высоты шестьдесят футов даром не пройдет, и, пока одежда не высохнет, ей будет солоно.
– Что смешного? – спросила Мисс Минчин.
Дэви сделал постное лицо: он и не представлял, что улыбается.
– Ничего. – Дэви покачал головой. – Посмеяться мне не помешает.
Пожав плечами, Мисс Минчин проплыла к двери и придержала ее, пока техник выкатывал тележку.
– Спи спокойно! – пожелала она, и дверь захлопнулась.
Спокойно поспать не получилось.
До завтрака «в клетку» его загоняли более двадцати раз. На восемнадцатом он сбился со счета.
Дэви пробовал спать в зеленом квадрате и устроил постель на полу, но цепи укоротили, вытаскивая его из зоны безопасности. Дэви боялся, что тюремщики не удлинят цепи и отключат поле, что повторят последнее наказание, поэтому до конца тренировок держался у зеленой линии – то в одну сторону качнется, то в другую. Потом наконец рухнул на кровать.
К утру Дэви не мог определить, бодрствует он при включениях или спит. Какая разница, если отдыха все равно нет – один сплошной кошмар.
На время завтрака Дэви оставили в покое, но, когда он стоял под душем, тренировки возобновились. Голый, мокрый, в мыльной пене – Дэви встал в центр зеленой зоны. Там его продержали символические тридцать секунд, потом отпустили домыться. Едва Дэви обсох, интервальные тренировки начались снова и продолжались до самого ланча.
В клетку Дэви прыгал. С укороченным периодом отсрочки рисковать не хотелось. Точнее, не хотелось его телу. Не раз и не два Дэви пытался спокойно вернуться в зеленую зону, но спокойствия не хватало. Каждый раз он дергался, а секунду спустя уже стоял в безопасной зоне и сжимался, готовясь к отдаче цепей.
Оперантное научение. Рефлексная реакция.
Что и требовалось тюремщикам.
9. «У меня до сих пор кровь на сапогах!»
«Эль бурро» вместе с другими ресторанчиками притаился в северо-западной части Вашингтона, на углу Пенсильвания-авеню, в месте, где она огибает пересечение Двадцатой и Ай-стрит. Порфиро и семья Руис ждали через дорогу в треугольном скверике.
Соджи помахала им рукой и велела Милли:
– Займи очередь за столиком, а я их приведу.
Милли послушно встала рядом с ожидающими у двери.
– Они фамилии записывают, – объяснили молодые люди, стоящие рядом.
Милли заглянула внутрь и сказала дерганому парню:
– Столик на шестерых, пожалуйста. Зона для некурящих.
– Хорошо. – Парень взглянул на нее, как на ненормальную, но Милли заметила, что несколько гостей такерии собираются уходить, значит столики освободятся. – Как ваша фамилия?
– Райс.
– Я вас позову.
Когда Милли вернулась на улицу, через дорогу переходила группа: с одной стороны Соджи, с другой – коренастый, усатый Порфиро и Руисы. Две девочки в форме приходской школы льнули к матери, которая торопила их, чтобы пересечь улицу, пока не загорелся красный.
Добравшись до тротуара, Соджи первой подошла к Милли и тихо сказала:
– Девчонки боятся меня – из-за того что лицо дергается.
Милли покачала головой и порывисто обняла ее:
– Нелегко тебе, наверное.
Соджи явно удивилась, а когда Милли разжала объятия, глаза у нее предательски блестели.
– Я просто хотела объяснить, почему они боятся. Может, мне лучше подождать здесь?
– Нет. – Милли покачала головой и повернулась к подоспевшему Порфиро. – Здравствуй, Порфиро, я Милли. – Она протянула ему руку.
– Так я и думал, – с улыбкой отозвался Порфиро, пожал Милли руку и познакомил с Руисами. – Это сеньора Руис и ее дочери, Хуанита и Нук.
У старшей, Хуаниты, были блестящие темные волосы и темно-карие глаза. Чертами лица и разрезом глаз девочки не отличались, только Нук досталась бледная кожа и соломенные, почти белокурые волосы.
Альбиноска…
– ¡Hola! – с улыбкой поздоровалась Милли. – Con mucho gusto! Me llamo Милли
[25].
Девочки спрятались за маму, а та чуть заметно кивнула:
– ¿Que soñaste?
Милли наморщила лоб и посмотрела на Порфиро.
– Боюсь, испанский у меня не слишком хорош.
– Это значит… Ну, там, откуда они, это вроде приветствия, – пояснил он.
Милли хотелось заорать: «Что вы знаете о Дэви?!» – но она судорожно втянула воздух, выдохнула и постаралась улыбнуться девочкам, выглядывавшим из-за материнской юбки.
– Gracias por venir. – Милли поблагодарила их за то, что пришли. Слова она подбирала с трудом: испанского, который она учила в Коста-Рике, уже не хватало. – Yo realmente aprecio suayuda. Я очень ценю вашу помощь.
В глазах у женщины мелькнули понимание и боль. «Когда-то ей тоже требовалась помощь, – подумала Милли. – Но она ее не получила».
