Одного, светловолосого мужчину, который шел рядом с номером пять, Милли уже видела в Национальной галерее.
– Джимми, возвращайся в кабинку и будь наготове. Наверное, я вызову ту женщину, Джонсон. Если вызову, приведи ее, но смотри, чтобы она не боднула тебя, как боднула Планка.
Это Соджи? На миг Милли захотелось проследить за Джимми, но о Дэви она беспокоилась сильнее. Без угрызений совести, конечно, не обошлось, но ведь Соджи-то неведомое устройство не имплантировали. Милли на это надеялась.
– Да, мистер Симонс. – Блондин повернулся к двери и вышел.
А вот и сам босс!
Симонс раздавал указания остальным:
– Дезмонд, разыщи Эбни, скажи, чтобы принес мне кофе, потом жди внизу с Троцки. Грэм, ты идешь со мной.
– Да, сэр.
Симонс и Грэм ушли по коридору, Милли услышала, как открывается дверь лифта.
– Я буду на крыльце. – Троцки вытащил пачку сигарет.
Дезмонд, которого отправили за Эбни, предупредил:
– Смотри, чтобы он тебя не засек.
– Свою задницу береги! Дуй за кофе! – огрызнулся Троцки и вышел за дверь.
Дезмонд зашагал по коридору к кухне.
Милли заподозрила, что Эбни – это дворецкий, так здорово умеющий драться ногами. Дезмонд его не найдет. Ну, без помощи Милли не найдет.
И Милли помогла Дезмонду найти Эбни. Хотя очень сомневалась, что дворецкий сможет принести кофе.
Чуть позже Милли поправила фартук – подняла его на два дюйма выше подола платья – и замерла.
Ведь принести кофе может она сама.
В промышленной кофемашине «Банн» имелся постоянный запас подогретой воды. На столе возле буфета стоял блестящий серебряный сервиз. За пару минут Милли наполнила серебряный кофейник, поставила на тяжелый серебряный же поднос чашку, сливочник и сахарницу, положила ложку.
Эбни-то знает, как готовить кофе для Симонса. Вот незадача!
Судя по индикатору над дверцей, кабина лифта остановилась на третьем этаже. Значит, туда они поднялись. Значит, Дэви там.
В кабине лифта висело маленькое зеркало в раме, и Милли заметила, что парик сидит криво. Прижав поднос к деревянной панели, она одной рукой поправила парик и стерла грязное пятно со щеки. На третьем этаже дверь открылась, Милли стала выходить и задела ее уголком подноса, едва не перевернув кофейник. Он опасно наклонился на массивной серебряной ножке, но в итоге выровнялся.
Спокойно, спокойно!
Лифт с воем ожил и поехал вниз. Справа от лифта у стены стоял Грэм, сопровождавший Симонса наверх. Увидев Милли, Грэм постучал в дверь, которую сторожил.
– Ваш кофе, сэр! – объявил он тенором, удивительно высоким для такого здоровяка.
Милли ждала, что Грэм взглянет на нее и сообразит, что она не из числа обслуги, но тот изучал ее лицо совершенно бесстрастно. Может, он не знаком с местной челядью? Может, Симонс привез его из Нью-Йорка?
По команде из комнаты Грэм открыл дверь и придержал, пропуская Милли. Она вошла, не поднимая глаз. Грэм закрыл дверь.
В нос ударили запахи рвоты и фекалий. И тут же Милли увидела Дэви. Он сидел на коленях. От его лодыжки к стальному кольцу в полу тянулась цепь. Господи, какой худой! Но схватить его и утащить не получится.
Милли повернулась к Симонсу, в гордом одиночестве сидевшему слева от двери. Поднос она поставила на маленький столик и, отвернувшись от Дэви, налила кофе в чашку.
– Сливки или сахар, сэр? – уточнила Милли, очень стараясь, чтобы звучало естественно.
– Сливки, одна ложка сахара. – Симонс на нее даже не взглянул.
Дверь снова открылась, и через порог толкнули Соджи в темно-зеленом спортивном костюме и в наручниках. Блондин вошел следом и, совершенно не церемонясь, пихнул ее вправо, подальше от Симонса. Соджи ни с кем не спутаешь – губы шлепали, щеки тряслись. Первым порывом Милли было вылить кофе Симонсу на колени, но тут блондин схватил Соджи за волосы и запрокинул ей голову назад. Соджи закричала.
– Ваш кофе, сэр! – Милли подала Симонсу чашку и блюдце.
Тот потянулся за кофейной парой и наконец взглянул на нее:
– Можете и… – Он осекся.
Долго же до него доходило!
Одной рукой Милли взяла тяжелый серебряный кофейник, подняла откидную крышку и, махнув им, прыгнула на десять футов в сторону.
Блондин вскрикнул – обжигающий кофе окатил ему бок и спину – и упал, оттягивая от себя одежду. Милли обхватила Соджи руками, и та взвизгнула. Секунду спустя они оказались в Гнезде, и Соджи отшатнулась, едва Милли ее выпустила.
– Все хорошо, Соджи. Все хорошо.
Соджи била дрожь, глаза вылезали из орбит.
– Это я, Милли!
В Гнезде у Милли так и остались и наручники Паджетта, и ключ от них. Милли разыскала ключ и показала Соджи.
– Вот, давай я сниму с тебя наручники.
Соджи казалась совершенно растерянной и сбитой с толку. Она бормотала себе под нос что-то бессвязное.
– …не то демон. Не то Дама в Синем. Нет, не хочу! Отстань…
Милли взяла ее за запястье, и Соджи вздрогнула.
– Не бойся. Все хорошо. – Милли открыла одну часть наручников и положила ключ Соджи на ладонь. – Все хорошо. Я пойду спасать Дэви, ладно? Скоро вернусь. Ты просто отдыхай. Здесь тебя никто не обидит.
Соджи растирала освобожденное запястье.
– Милли?
Милли взяла ладонь Соджи и прижала к своей щеке:
– Да, Милли. Мне нужно забрать Дэви, понимаешь?
– Это впрямь ты! – Соджи немного расслабилась.
– Да, я. Ты, главное, из дома не выходи. Мы на скале, и ты можешь упасть, ясно? Я за тобой вернусь.
– Ну… ладно.
Милли глубоко вдохнула. Хотелось прыгнуть прямо к Дэви, но его тюремщики уже наверняка вытащили оружие. Лучше попробовать в коридор.
Бух! – по нижней половине тела Милли ударила вода. Особенно больно было там, где пнул дворецкий. Вода зашумела в ушах и сбила с ног, заставив окунуться. Глаза жгло, ноздри щипало. Морская вода? Теплая морская вода? На третьем этаже? Когда Милли поднялась, намокший парик криво съехал на лицо. Она выплюнула попавшие в рот волосы, содрала парик с головы и отпустила в свободное плаванье. Милли осталась с пустыми руками: баллончик потерялся.
Вода несла Милли мимо двери, и она ухватилась за раму. Плечо заболело, но Милли удержалась и встала на ноги. Вода зашумела сильнее. Крепко держась за раму, Милли оглянулась. Аварийная лампа, помещенная высоко над лестницей, светила пронзительно ярко, и Милли увидела, что вода льется вниз каскадом.
Лестница превратилась в водопад. На пару футов ниже Милли, над холлом, за перила цеплялся Лоренс Симонс. В руке он по-прежнему сжимал пистолет. Глаза у него вылезали из орбит, прекрасный костюм был безнадежно испорчен.
