– К хазяину хочу, – сообщила я заглянувшему под кровать директору.
– В понедельник вернешься.
– Но сегодня же только суббота…
– И?
Ко мне потянулась рука. Вражеская рука с ровно подстриженными ногтями и массивным перстнем на среднем пальце.
– Я с вами столько не выдержу.
– Я бы сказала, – Илли, которую я не успела заметить во время своего молниеносного побега, приземлилась на кровать, прямо над моей головой, – что это Аррануш с тобой столько не выдержит.
– Так верните меня хазяину.
– В понедельник.
Директор мне кого-то очень напоминал. Кого-то очень упертого и самоуверенного. К хозяину захотелось в два раза сильнее.
– Вижу, вам очень весело, – в раздавшемся от дверей голосе дрожал плохо сдерживаемый смех.
– Хазяи-и-ин!
Проскользнув мимо директора, я взлохмаченным мячиком проскакала по комнате и повисла на хозяйском ремне, вцепившись в него лапами в прыжке. – Родненьки-и-ий!
Меня отцепили от ремня, забросили на плечо и дали полную свободу действий. Чем я не преминула воспользоваться.
Пока Аррануш поднимался с колен и старался вернуть себе солидный вид, я тихо шипела, вцепившись в темные волосы:
– Изверг бессердечный. Садист. Негодяй. Ты даже не представляешь, сколько я тебя теперь любить не буду.
– Что ты с ней делал?
Илиса мое шипение особо не впечатляло. Он дергал плечом, на котором я сидела, ежился и пытался спрятать ухо от моего носа и длинных усов. Как рагра я была очень красивая, как человек – пока только замученная.
– Издевался! Вчера издевался. И сегодня тоже планирует издеваться! – Выпустив волосы, я надрывно всхлипнула: – Нет бы покормить.
– Не преувеличивай, – обиделась за своего хозяина Илли.
– Что ты здесь делаешь?
Реагировать на мой наезд Аррануш посчитал выше своего достоинства.
– Решил проверить, как дела у моей нечисти.
– Плохо, – тихо пожаловалась я, но не была услышана.
– Если помнишь, у тебя не одна нечисть.
– Линорм в порядке. Рану обработали и перевязали. Его покормили и оставили отдыхать.
– Он что-нибудь говорил?
На этот раз меня услышали и даже снизошли до ответа:
– Он не разговаривает. Атари считает, что линорм подавлен, ему нужно время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.
– И чего делать будем?
– У тебя дела, – занудно напомнила сова.
– Илис… – Директор заулыбался, расслабился и со всей своей директорской ответственностью переложил все проблемы на плечи сына. – Полагаю, ты сейчас свободен…
– Мне это что-то не нравится, – шепнула я хозяину.
И ошиблась. Мне все очень понравилось.
– Займись Каси. Со мной она идти не хочет, но ей уже пора учиться существовать в обществе.
Повернув ко мне голову, Илис с сомнением осмотрел мою помятую пушистость.
– А Каси готова?
– С тобой куда угодно, мой нелюбимый хозяин, – горячо заверила его я. – Ты только покорми.
– Покажи город, своди куда-нибудь. Ей нужно привыкать быть человеком.
– Покажи мне город, – азартно вторила я, чувствуя, как радостно подергивается хвост. С хозяином я была согласна идти. С хозяином я ХОТЕЛА идти. Он, в отличие от своего отца, меня не только слышал, но и не считал зазорным прислушиваться. Хотя случалось это не всегда.
У Илиса просто не осталось выбора. Его окружили со всех сторон, и бежать было некуда.
* * *
Хвост меня обманул. Никакой радости за порогом презентабельного двухэтажного дома из темного, благородного дерева меня не ждало.
– Илис, а давай мы в академию вернемся, а твоему отцу скажем, что я уже ко всему привыкла?
Волосы, собранные в какую-то замысловатую косу, не скрывали больше ушей, одежда, подобранная по размеру, сковывала движения. И очень жали сапоги. Казалось, проходившие мимо нас люди все это замечали и в чем-то меня подозревали.
– Нет уж, я тебя сегодня выгуляю, – кровожадно пообещал Илис.
Как нелюбимому хозяину, терять ему было уже нечего.
Через несколько часов, порядком истрепав нервы, я пришла к выводу, что город мне понравился, а люди все же нет. Большой, красивый и чистый, город поражал воображение богатыми вывесками, ухоженными сквериками и большим, уже опавшим, но все равно величественным парком.
Я знала, что в этом городе, как и в том, где я жила еще в своем пушистом детстве в качестве домашнего питомца, есть темные, грязные улицы, ходить по которым не только неприятно, но и опасно, только меня это не беспокоило. Я об этом даже не думала.
Мне, как безобидной нечисти, чудом дожившей до человеческой ипостаси, было неинтересно, что происходит где-то там. Все важное происходило здесь и сейчас. Всегда. Особенно когда в витринах кондитерских магазинчиков на подносах покоились красивые и непременно вкусные торты и пирожные, а ювелирные радовали глаз сверканием чистых, ярких, искусно ограненных камней.
Ровные вымощенные тротуары, тяжелые красивые скамьи под фонарями или фонтан на центральной площади. Большой, круглый и все еще действующий. Меня восхищало все. Даже тихие жилые улочки с высокими заборами и малолюдными дорогами навевали какую-то теплую, тихую радость. К такому красивому и уютному человеческому быту я готова была привыкать. Если бы не прилагавшиеся к этому всему люди – уже привыкла бы.
– Илис!
Знакомый голос из толпы спугнул ощущение эйфорического счастья. Прекратив тащить вниз по улице несопротивляющегося хозяина, я насторожилась и огляделась, по старой памяти вытягивая шею. Видимо, со стороны это выглядело очень забавно. Илис фыркнул, взяв за плечи, чуть повернул меня в сторону и указал на спешащую к нам Наю.
Если я разгуливала в неприметной короткой курточке с теплой подкладкой и искусственными потертостями на черной коже, то оборотница облачилась в белую дубленку с пушистым воротом и претензией на богемный шик.
У меня было четыре часа счастья. А теперь появилась Ная. От нее пахло шоколадом, костром и осенью.
– Какая замечательная встреча! Вы же не заняты?
– Заняты, – неправдоподобно соврала я.
Людской поток расступался, натыкаясь на наш маленький островок, но неизменно смыкался вновь в двух шагах позади.
Илис мою ложь не поддержал. Ему времяпрепровождение в компании оборотницы ничем не грозило, он ее не опасался и не считал нужным избегать.
– Если не ошибаюсь, ты сегодня на охоте.
А я еще помнила, как эта эмоциональная и несдержанная девица меня ощупывала и отказалась выходить при моем переодевании. Вещала что-то о слишком темпераментных магах, несущих серьезную опасность для женской одежды, и всячески меня смущала. Пока я судорожно примеряла принесенные Наей вещи, прячась за дверцей шкафа, а хозяин, выставленный в коридор, топтался под дверью, она очень радостно рассказывала мне о каком-то стихийнике-пиромаге. Он был ее жертвой на первом курсе, пока она не познакомилась с Илисом. Тот пиромаг, как утверждала эта устрашающе темпераментная девушка, изредка практиковал неконтролируемое сожжение одежды и однажды чуть не спалил ей волосы. За Илисом она раньше таких недостатков, конечно, не замечала, но это не значит, что их не было, это значит, что она плохо смотрела.
