Средневековье можно определить как время, когда в большей части исламского мира отсутствовала стабильная бюрократическая империя, то есть период между высоким халифатом и великими империями XVI века. В это время исламская политическая жизнь, как правило, приближалась в определенных отношениях к минимальной сложности политических образований, которая была бы совместима со стабильным аграрным обществом: то есть ей, как правило, не хватало высокого развития бюрократического правительства или какого-либо эквивалента ему. Соответственно сократились специализированные инвестиции, особенно в производство. В подобной политической обстановке ресурсы местных институтов, равно как институты более масштабные и имеющие менее выраженный политический характер, были призваны играть максимальную общественную роль, частично заменяя чисто политические институты. Таким образом, латентная власть местных айанов и эмиров оказывалась решающей.
Но даже когда системе айанов-эмиров чинилось меньше всего препятствий, к политическому минимуму удалось приблизиться лишь в некоторых отношениях; что же касается других аспектов, не стоящих в прямой зависимости от централизованной власти, социальная и политическая жизнь могла быть систематически эффективной. Открытая структура мешала сильной центральной власти и всему, что такая власть могла с собой нести, но тем не менее некоторая структурированность присутствовала. Следовательно, ослабление центральной политической власти обычно не приводило к снижению общей сложности социума до базового уровня аграрного общества. Даже в смысле централизованной власти не происходило снижения до минимума — по крайней мере, надолго. И все же в этих пределах такой политический минимум не казался вероятным после падения высокого халифата. И с приближением к нему имело место общее упрощение экономических отношений, кроме тех случаев, когда оно компенсировалось альтернативными мерами.
Средневековье считается периодом снижения огромного культурного импульса, наступившего после арабского завоевания и исламизации. Но если посмотреть на исламскую цивилизацию как на реализацию доисламских тенденций в ирано-семитских обществах, общая картина меняется независимо от того, действительно ли имело место ограничение экономических ресурсов в этот период. Еще до прихода ислама в регионе между Нилом и Амударьей традиции пророческого монотеизма способствовали равенству разных этнических групп в противовес типичному для такого общества духу аграрного аристократизма. Уже на начальном этапе основные всплески культурного развития происходили и в религиозных общинах, где доминировало городское население, примерно так же, как при дворах монархов или в храмах передающих свой сан по наследству священников. Уже тогда ирано-семитское сообщество с его общинной организацией оказывало все более ощутимое влияние на индо-средиземноморские регионы. Благодаря интеграции в единую религиозную общину именно такие рывки культурного развития оказались наиболее ощутимы в экспансивном исламском сообществе по мере его распространения по полушарию. В долгосрочной перспективе можно с натяжкой считать, что высокий халифат — это интерлюдия, переход от аристократической аграрной монархии периода Сасанидов к одновременно более урбанизированному и децентрализованному общественному строю, возникшему в регионе в результате соотношения сил в полушарии на рубеже тысячелетий. Такой общественный строй соответствовал яркому расцвету творчества ирано-семитского сообщества, равно как и его экспансивности. Учитывая длительный культурный подъем, можно говорить не об упадке, а, напротив, о подъеме в средневековом исламском мире.
А. Экология региона
В этой главе мы дадим описание социальных механизмов, возникших при приближении к политическому минимуму. Сказки «Тысячи и одной ночи» формируют исчерпывающий образ общественного строя той эпохи, особенно на уровне частной жизни горожан. Разнообразные централизованные политические образования, возникшие в Средние века, так или иначе видоизменяли описанные здесь тенденции. Но как только сформировалась ситуация политического минимума и в дело вступили локальные ресурсы, обратить процесс вспять стало трудно. Развившиеся механизмы говорили о длительности одной и той же экологической обстановки. Попытки правительства модифицировать местные тенденции имели успех только в той мере, в какой отвечали текущей обстановке и учитывали ее требования.
Космополитизм аридной зоны и ее центральной области
Традиции ирано-семитской высокой культуры базировались на быте конкретного региона — территории Плодородного полумесяца и Иранского нагорья. Грубо говоря, это область, представленная на современной политической карте Сирией, Ираком, Ираном и Афганистаном. Даже после великой экспансии ислама и последовавшего упадка халифата эта территория продолжала оказывать огромное влияние на развитие всей исламской цивилизации. Ее можно считать ядром исламского мира.
Если изучить имена важнейших деятелей, повлиявших на развитие исламской культуры в целом (а не какой-то из ее локальных форм), мы обнаружим, что они по большей части были родом с земель Плодородного полумесяца, Иранского нагорья или бассейна Сырдарьи и Амударьи. В этом списке очень мало выходцев из Аравии (не считая эпоху Пророка и первые поколения после нее), еще меньше — из Египта; относительно немного из Анатолии и с Балкан; пожалуй, чуть больше — из Индии; почти никого из северных степей или с океанского побережья на юге. Горстка выдающихся личностей происходит из Магриба, и все они в основном переезжали жить на восток, но их число часто завышено, если рассматривать влияние одного Магриба без учета общего развития исламского общества. То же с основными формами и институтами. Нет нужды перечислять все то, что сразу же обнаруживается в Ираке — фикх, грамматика и стихосложение. Не меньшее количество культурных достижений вышло из Хорасана: медресе, тарикат как форма суфийской организации, принятие калама как неотъемлемой части ислама; пожалуй, стоит прибавить к ним ряд социальных нововведений, на которых изначально строились империи Аббасидов и Сельджуков, имевшие огромное влияние далеко за своими пределами.
Должен добавить, что подавляющая часть всей этой территории всегда была окрашена в иранские этнические тона, и это явствует еще отчетливей, если прибавить к Иранскому нагорью бассейн Амударьи и Сырдарьи. Только земли Плодородного полумесяца были преимущественно семитскими. Раньше ученые спорили о том, до какой степени расцвет исламской культуры обязан доминанте персидского (или даже арийского) гения; как будто большинство рядовых мусульман были семитами, поддавшимися культурному господству персидского меньшинства. Если вспомнить карту Ближнего Востока, где Персия — лишь одна из дюжины стран, большая часть которых — арабские, такой ошибки трудно избежать. Здесь серьезный исследователь должен учиться пересматривать свой материал и намеренно выбирать более правильные категории, признав, что большинство населения городов между Нилом и Амударьей говорило на том или ином иранском диалекте (из которых персидский был, конечно, основным)
[196].
