Сам я особенно не верю в более широкое толкование военной технологии. Бог обычно на стороне больших воинских подразделений. Но иногда – и обычно только на короткое время, пока противник не подхватит эти изменения или не найдет альтернативные средства противостояния, – новая «фишка» может дать той или иной стороне временное преимущество. В этом случае временное, но достаточное преимущество было получено благодаря более гибкому использованию возможностей конных лучников гуннов – и результат был потрясающий. Рассказы Прокопия о войне с вандалами оставляют желать много лучшего. Он не объясняет нам, почему именно вандалы потеряли восемьсот солдат, а римляне только пятьдесят во время начальной – «стычечной» – фазы сражения при Трикамаруме. Но с учетом того, что конница Иоанна постоянно делала вылазки, а затем отступала, вполне можно предположить, что их стрельба из луков и наносила в основном ущерб. Он гораздо подробнее пишет о некоторых сражениях с готами, которые последовали в Италии. Там готам трудно было вести бой с византийской конницей, способной наносить урон на расстоянии, что давало ей огромное тактическое преимущество. Главной причиной такой адаптации, которую можно отнести к концу V в., вероятно, был традиционный враг Константинополя на востоке – Персия. Но авантюра с вандалами показала, насколько велика дистанция между римскими армиями и армиями государств, пришедших на смену Западной Римской империи. А если вы знаете, что имеете большое военное преимущество до тех пор, пока никакая третья сторона вас не сдерживает, искушение использовать его, как мы уже видели в наше время, может стать непреодолимым
[132].
Однако режим был чрезвычайно осторожен и все еще не спешил безрассудно ринуться в политику тотальной войны на Западе. Изначальная пропаганда, порожденная победой над вандалами, провозгласила ее триумф над еретиками, которые угнетали братьев-христиан. Иными словами, она была сформулирована специально для североафриканской ситуации и не представляла угрозы – явной или скрытой – для других западных государств. На самом деле весь военный поход Велизария оказался бы невозможным без лицензии на материально-техническое обеспечение, которую сама она предоставила римскому флоту в ее территориальных водах. Но остготская Италия была следующей вероятной целью для византийских армий, и Константинополь в VI в. не мог завоевать и удержать власть, оставаясь верным разовым друзьям или, возможно, даже имея слово «друг» в лексиконе.
Предлог для розыгрыша карты «глупых парней» в Италии был все тот же – золотое дно в виде наследственного права. Константинополь уже однажды там удачно половил рыбку после смерти Евтариха с целью расшатать недавно объединившиеся вестготское и остготское королевства Теодориха. Ответил ли он более позитивно на просьбу, выраженную в дошедшем до нас трактате Variae, – признать Аталариха наследником после смерти Теодориха и повторное отделение Испании от Италии – неясно, но это вполне вероятно, так как главная цель Константинополем уже была достигнута, а отношения оставались настолько хороши ми к началу 530-х гг., что флот Велизария нашел необходимую ему материально-техническую поддержку на итальянских берегах. Однако если имелось желание создать неприятности, то политическая ситуация в большинстве государств – преемников Западной Римской империи была достаточно нестабильной, чтобы на нее полагаться для исполнения мечты агрессора – разжигания в объекте устремлений внутренних разногласий в сочетании с пропагандой для придания вам необходимой респектабельности.
Аталариху было всего восемь или десять лет на момент смерти Теодориха, и в политическом смысле на тот момент он не мог осуществлять реальную власть в силу личных качеств. Таким образом, в Равенне началась новая игра с целью обеспечить влияние на Аталариха через совет регентов, который теперь фактически правил королевством. Прокопий создает нужное впечатление о последовавшей политической борьбе, утверждая, что мать мальчика – дочь Теодориха Амаласунта хотела, чтобы ее сын получил римское образование, в то время как другие готы мужского пола старшего возраста в совете регентов хотели, чтобы его воспитали в готских традициях. Я уверен, что это скорее упрощенная стенографическая запись, чем полный рассказ, но контроль над воспитанием короля, безусловно, стал бы ключом к непосредственной политической власти, так что даже неудивительно, если этот вопрос был одним из тех, который объединил вокруг себя соперничающие политические группировки.
В конечном счете – и Прокопий становится более точным – Амаласунта оказалась вовлеченной в борьбу с тремя ведущими титулованными готами, имена которых не названы в «Войнах». И эта борьба оказалась такой опасной, что в какой-то момент дочь Теодориха приказала погрузить на корабль сокровища и держать его наготове на тот случай, если ей понадобится быстро бежать, а Константинополь был выбранным ею местом назначения. В конце концов, она добилась успеха, но едва-едва и большой ценой. Она сумела организовать назначение этих трех готов на большие посты в провинциях, где по ее приказу их убили. Двумя из трех были, вероятно, наш старый знакомый Тулуин, который владел большими поместьями в готском Провансе (и считался военачальником провинции), и гот по имени Озуин, которого приблизительно в то же время назначили на важный – и тоже в провинции – пост в Далмации. Затем оба они исчезли без следа. Кто стал третьим, я понятия не имею, как, впрочем, и никто другой.
Королева пережила чрезвычайно опасный момент, но ей не суждено было более спокойное будущее. Истинная цена этого выживания стала ясной, когда 2 октября 534 г. Аталарих умер в юном возрасте – шестнадцати или восемнадцати лет. Теперь положение оказалось таковым, что Амаласунта не могла править сама, поэтому она назначила своего двоюродного брата Теодахада, племянника Теодориха, своим соправителем. Однако он уже был потенциальным кандидатом на трон в 520-х гг. и имел за спиной влиятельную поддержку. Организованные Амаласунтой одновременные убийства в стиле «Крестного отца» восстановили против нее многих сторонников ее устраненных соперников, что помогло Теодахаду сконцентрировать против нее критическую массу поддержки. Власть быстро ускользнула у нее сквозь пальцы, и в Константинополе тоже не было выхода из затруднительного положения. Сначала Теодахад приказал ее арестовать, а затем казнить – как известно, в ее ванне. Мы не знаем точной даты ее убийства, но к апрелю 535 г. она была уже, безусловно, мертва
[133].
