Прежде чем поверить в это, однако, важно понять, в чем Людовик каялся в 822 г. Когда в 814 г. он пришел к власти, у него не осталось братьев, с которыми нужно было бороться, но перед ним стояла другая и в равной степени трудноразрешимая проблема. С трехлетнего возраста его миром была Аквитания, которой он сначала правил номинально, а затем все в большей степени фактически. Он, будучи в Ахене лишь пару раз, не был известен никому из крупных магнатов франкских центральных земель, образовавших костяк, вокруг которого и построили империю как единое целое. Поэтому его проблема состояла в том, чтобы утвердить свою власть в мире, который привык обходиться без него. Людовик продемонстрировал и достаточную политическую проницательность, чтобы понять вопрос, и совершенную безжалостность при его решении. Он вымел из дворца и распределил по ближайшим монастырям всех своих многочисленных сестер (их отец любил ими окружать себя), не говоря уже о его наложницах, их незаконнорожденных отпрысках и всей разношерстной публике, собравшейся в нем за годы долгого правления Карла Великого. Это было сделано не тишком, а под громкие фанфары, и Людовик объявил, что избавил дворец от бесчисленных шлюх. Проводя параллельные пропагандистские кампании, он учредил образцовый монастырь на расстоянии трех миль от дворца, чтобы задать решительно новый тон своей власти, заявив в 814 г., что обнаружил, будто в управлении империей в изобилии присутствуют «притеснение» и «коррупция».
Поэтому благочестие стало дорогой Людовика к самоутверждению, и оно никогда не мешало ему делать то, что нужно было сделать. Его старший брат Карл не женился, но Пипин в Италии родил сына Бернарда, которому было уже семнадцать лет на момент смерти Карла Великого. В истинно каролингском стиле Людовик совершенно проигнорировал притязания своего племянника в Ordinatio Imperii (в котором просто не упомянул его), а затем, когда в 817 г. приехал на север Альп, чтобы провести переговоры, приказал заключить Бернарда в тюрьму и ослепить; несчастный молодой человек умер два дня спустя. Император, который совершил покаяние в 822 г., был самоуспокоенным человеком, который крепко взял в свои руки бразды власти и мог теперь позволить себе решать все вопросы со своей совестью и Всевышним. Пусть вас не вводит в заблуждение его прозвище: Людовик Благочестивый являлся таким же жестоким человеком, как и его отец, и неудивительно, что кризис в отношениях этого Людовика со своими старшими сыновьями на самом деле был вызван его чрезмерной агрессивностью. По-видимому, три брата изначально были готовы (по крайней мере на тот момент) стерпеть желание своего отца вставить в завещание их безволосого брата по отцу, но Людовик притянул к этому второй процесс, стремясь унизить двух главных франкских магнатов – графов Хью Турского и Матфрида Орлеанского, являвшихся близкими доверенными лицами бывшего тестя Лотаря. Именно в этот момент Лотарь почуял недоброе, и начался мятеж
[223].
Поэтому, как только вы изучите подробности, Людовик Благочестивый перестанет отличаться от своего отца общим характером своего правления. Карл Великий, как мы будем подробно исследовать в следующей главе, огромное количество энергии посвятил реформе христианства, и оба они – и отец и сын – ввели в действие хорошо рассчитанную систему подкупа, причинения тяжких телесных повреждений и христианской набожности, чтобы достичь желаемых целей. Именно этого, вообще говоря, и требовала работа раннесредневекового североевропейского правителя.
По своей сути правление Каролингов было довольно простым и несильно отличалось от унаследованного от Меровингов, хотя имелось много местных разновидностей на широких просторах империи. Территория империи была поде лена на многочисленные местные административные единицы (pagi или графства) – в общей сложности шестьсот-семьсот графств. Они сильно отличались по размерам, богатству и значимости, но способность любого Каролинга править зависела от диапазона доходов и услуг, которые взимались с их обитателей специально назначенным главой, обычно графом. В отличие от Римской империи в конце своего существования, которая действовала через развитый чиновничий аппарат в центре вместе с многочисленными функционерами среднего и низшего уровней, ее каролингская преемница существовала почти вообще безо всякой центральной бюрократии, если не считать нескольких десятков чиновников, которые зачастую играли множество ролей, нежели имели особые задачи.
Для ученых старой формации скорее отсутствие центральной правительственной машины и достаточной для приведения ее в движение светской грамотности элиты, нежели личные недостатки Людовика Благочестивого легли в основу несостоятельности Каролингов. Но этот миф также прошел тот же путь, что и все земное. Верно, что бюрократические методы были во времена Карла Великого несколько недоразвиты, но это имело больше отношения к установившемуся заведенному порядку правления (или его отсутствию), нежели к структурной проблеме, вызванной в основном отсутствием грамотности. Карл Великий и Людовик Благочестивый (да и их предшественники – Меровинги) издали много указов на бумаге и общались посредством писем по всевозможным вопросам. И их магнаты прекрасно знали, что делать с тем, что им было прислано. Всегда можно было нанять какого-нибудь церковного писца, чтобы тот сочинил необходимый ответ, и во всяком случае, старые представления о неграмотной светской элите в начале Средних веков рушатся. Ими являлись христиане и христианки, принявшие – каково бы ни было их изначальное этническое происхождение – классическое наследие, в котором образование и цивилизация были неразрывно связаны. Поэтому они, безусловно, знали в достаточной степени латынь, чтобы читать Библию, даже если, в отличие от своих позднеримских предшественников, учились ей в основном дома у матерей, а не в школе у профессиональных учителей. В результате не все окончания они делали совершенно правильными (этим ускорялись грамматические упрощения, которые превратят латынь в ее различные производные средневекового романтизма за пределами церкви) и изучали латынь в основном пассивно, то есть учились скорее читать, чем писать
[224].
Это породило массовый культурный переход от позднеримских норм, когда элита училась читать и писать на классической латыни, к такой форме, когда писать в общем и целом умели только церковнослужители, а миряне из числа элиты придерживались назидательного чтения. Но нет никаких доказательств того, что это серьезно мешало эффективности правления Каролингов. Немного парадоксально, но доказательства имеются в другом направлении, так как бюрократические порядки крепли в мире Каролингов по мере ослабления реальной монаршей власти, по крайней мере в юридической сфере.
