А как в этой ситуации можно было поступить иначе? Оставить пленных под охраной в Акре? — У Ричарда не было лишнего продовольствия и людей для охраны.
Отпустить без выкупа? — Помимо того, что они немедленно присоединились бы к Салах ад-Дину, гуманность этого поступка не была бы оценена. Султан увидел бы в нем проявление слабости, что помешало бы последующим переговорам. Продать в рабство, как рекомендовал один мусульманский хронист? — В отличие от Салах ад-Дина у Ричарда не было рынка рабов.
Можно предположить, что помимо объективных причин, со стороны Ричарда казнь была предостережением Салах ад-Дину в отношении будущего и сознательным нарушением данного Конрадом обещания сохранить пленным жизнь».
Знаешь, любезный читатель, мне эта защитительная речь нашего современника и соотечественника не нравится. Это, скорее, обвинительный акт против английского короля. Одно дело зверство, совершенное в состоянии бешенства, когда человек не контролирует себя (современные историки вообще говорят о повышенной эмоциональности людей Средневековья). Совсем другое — хладнокровное убийство из рациональных соображений, да еще и из желания сделать неприятность номинальному королю Иерусалимскому Конраду Монферратскому (Ричард, как мы помним, поддерживал его соперника) и выставить его обманщиком.
Именно за это деяние он получил прозвище Львиное Сердце, что означает совсем не «храбрый», а именно «жестокий»; это уже позднейшие историки придали этому слову положительный смысл. Зато теперь Саладин на совершенно законных основаниях мог не соблюдать соглашение. Выкуп можно было более не собирать. По словам Имад ад-Дина ал-Исфахани, «собранные деньги султан распорядился отдать своим людям, а пленных христиан приказал отвести туда, где они ранее находились». Судьба Святого Креста тоже решилась. Как указывает тот же историк, «крест распятия был передан в сокровищницу, но не из уважения, а ради унижения. Франки очень злились из-за того, что крест находился у нас, и это увеличивало их невзгоды днем и ночью. Греки предложили огромные деньги и отправляли посланника за посланником, чтобы его взять, но у них ничего не вышло, они не получили того, что просили».
Ричард Львиное Сердце наблюдает за казнью мусульман в Акре. Миниатюра. XV в.
Война возобновилась. Ричард не имел никакого плана действий. Он метался по Палестине, нанес 7 сентября 1191 г. сокрушительное поражение Саладину под Арсуфом, что многими современниками и позднейшими историками рассматривалось как месть за Рога Хаттина. Но, хотя мусульмане потеряли около семи тысяч человек, а франки вдесятеро меньше, полностью развить успех ему не удалось. Он 10 сентября взял Яффу, но вскоре сдал ее, в ноябре 1191 — январе 1192 г. пошел на Иерусалим, но, не дойдя до него, повернул обратно. 20 января взял Аскалон, но Саладин успел разрушить все городские укрепления, которые Ричарду пришлось восстанавливать.
Тем временем из Англии и ее континентальных владений стали приходить неутешительные вести. По договору, заключенному французским и английским королями во время сборов к крестовому походу и подтвержденному клятвой при отъезде на родину, Филипп во время отсутствия Ричарда не имел права нападать на его владения. Он мог, как мы помним, объявить войну только спустя 40 дней после возвращения того из похода. Филипп Август, едва ступив на родную землю, тут же нарушил эти договоренности. В самой Англии правители страны — Иоанн Безземельный и Уильям Лоншан — перессорились. Бароны и горожане поддержали Иоанна. Тот изгнал Лоншана, стал управлять Англией, опираясь на Высокий совет, составленный из опытных советников Генриха II, и объявил себя наследником престола. Вспомним, что в Англии не было строгих законов о престолонаследии, что монарх сам утверждал своего преемника. Кроме того, на английский престол мог претендовать Артур Бретонский, сын Жоффруа, третьего сына Генриха II, который пережил его.
Ричард потерял голову. Он начал переговоры с Саладином, предложив совершенно фантастический план союза короля Англии и египетского султана, который предлагалось скрепить браком сестры Ричарда, Иоанны, бывшей с братом в крестовом походе, и брата Саладина, которого франки именовали Малек-Адель, причем брат этот должен был принять христианство. Впрочем, вскоре Ричард прервал переговоры, снова двинул армию на Иерусалим и снова, в июле 1192 г., уже в виду Святого Града, повернул обратно. Многие из его соратников удивлялись этому, пошли даже слухи, вряд ли основательные, о тайном сговоре с Саладином. 1 августа он снова взял Яффу, а 5 числа того же месяца наголову разбил Саладина, пытавшегося ночью вернуть ее мгновенным налетом. Но все напрасно. Наконец, 1 сентября того же года он заключил на три года, три месяца и три дня перемирие с Саладином. По этому перемирию воины Христовы не обретали ни Святой Город, ни Крест Господень, ни земель сверх того, что уже было завоевано, ни пленников, ни денег. Они всего лишь получали право на срок перемирия безоружными вступить в Иерусалим для поклонения святыням. Как утверждает хронист Ричард де Девиз, многие из крестоносцев воспользовались этим предложением, но Львиное Сердце сказал, что отказывается принимать от язычников в дар то, что он не смог получить от Бога.
Саладин посещает лагерь Ричарда. Миниатюра
Третий крестовый поход закончился. Нельзя сказать, что он был совсем безрезультатным. Все-таки Иерусалимское королевство с временной столицей в Акре сохранилось и даже расширилось в сравнении с 1189 г. Но главная цель — возвращение Иерусалима — достигнута не была.
Память о короле Ричарде
Арабы называли его Малик Рид, то есть Царь Ричард. Баха ад-Дин писал о нем: «Он обладает рассудительностью, опытом, отвагой и прозорливостью. Его появление внесло в сердца мусульман мрачные предчувствия и страх». Баха ад-Дину вторит арабский историк Ибн ал-Асир: «Он был выдающимся человеком своего времени в отношении мужества, хитрости, стойкости и терпения. Из-за него мусульманам пришлось пройти жестокое испытание невиданными бедствиями».
Анонимный хронист, известный как Продолжатель Гийома Тирского, рассказывает спустя полвека после смерти Ричарда: «Слава короля Ричарда надолго впечатлила сарацинов, и, если какой-нибудь ребенок плакал, мать ему говорила: „Замолчи, или тебя заберет король Англии!“ и когда какой-нибудь сарацин скакал, а животное заартачивалось, он ему говорил: „Знаешь ли ты, что король Ричард у того куста?“ А когда кто-то поил свою лошадь, то говорил: „Думай, что король Англии в воде“ (видимо, араб хотел поторопить своего коня)». Несколько позднее Жан Жуанвиль (рассказ о нем у нас впереди) повествовал: «Король Ричард остался в Святой Земле и свершил столько подвигов и внушил такой страх сарацинам, что, как написано в книге о Святой Земле (возможно, Жуанвиль ссылается на Продолжателя Гийома. — Д. Х. ), когда их дети шумели, женщины кричали на них и говорили, чтобы унять: „Замолчите, вон король Ричард!“ А когда лошади сарацин и бедуинов шарахались от кустарника, те им говорили: „Думаешь, это король Ричард?“». В середине XIX в., если верить писателю-романтику и путешественнику Жерару де Нервалю, арабские матери все так же стращали своих расплакавшихся детей: «Молчи, а то тебя Малик Рид заберет», а араб мог сказать своему внезапно остановившемуся коню: «Ну, чего испугался? Малик Рида увидел?».
