Через несколько дней Андская армия поднялась уже на высоту двенадцати тысяч футов. Погибало много животных. Заболев, люди падали прямо на тропу. Тут же над ними начинали кружить кондоры. До вершины осталось всего лишь шестьсот футов. С облегчением и радостью угрюмый человек в накидке с капюшоном увидел наконец, что дорога круто спускается вниз — к чилийской стороне границы. Чтобы дойти сюда, понадобилось более трех недель. Дальнейший путь также был труден. Они двигались вниз по покрытым сланцевыми глинами склонам. Но зато стало легче дышать.
Поход Сан-Мартина неизбежно вызывает ассоциацию с переходом Боливара через Анды, который, правда, произойдет через два с половиной года. Подвиг Боливара был значительнее: в течение четырех месяцев он прошел семьсот пятьдесят миль по болотам и горам, а также совершил переход на высоте пятнадцать тысяч футов.
Сан-Мартину понадобился месяц, чтобы преодолеть сто пятьдесят миль. Максимальная высота, на которую поднималась армия Сан-Мартина, составила три четверти той, на которую пришлось подниматься солдатам Боливара. Боливару эта экспедиция стоила жизней трех четвертей его солдат, он потерял всех лошадей и мулов.
У Сан-Мартина было вдвое больше людей, чем у Боливара, но он потерял немногим более сотни из них. Ему удалось сохранить более трети всех мулов и лошадей. Вот в чем разница между непродуманным, подвластным эмоциям броском Боливара и тщательно спланированной операцией, которая позволила Сан-Мартину в хорошем состоянии привести своих солдат к месту битвы с испанской армией, разбившей лагерь на чилийской равнине.
ГЛАВА 29 ЧАКАБУКО
Отряд Лас-Эраса, шедший через короткий перевал Успальята, прибыл на место раньше Сан-Мартина. 2 февраля, через два дня после прохождения самой высокой точки перевала, Лас-Эрас напал на роялистский аванпост и выбил оттуда испанцев. Затем, чтобы обмануть испанцев, он сделал вид, что отступает в горы. Через несколько дней Лас-Эрас спустился с гор и захватил небольшой, расположенный среди холмов город Санта-Роса.
Солер, командовавший основными силами Андской армии, с которыми шел и Сан-Мартин, после перестрелки с испанцами у Сан-Фелипе 7 февраля также инсценировал отступление. Затем войско Солера перегруппировалось и снова атаковало испанцев, выдавив их из города в южном направлении. Покидая город, испанцы разрушили его и ушли в сторону реки Чакабуко. Через несколько дней наступление армии Солера прекратилось.
К тому времени Сан-Мартин и основная часть его армии уже преодолели перевал. Внизу перед ними открывалась холмистая равнина, раскинувшаяся перед вершиной Чакабуко. Эта равнина простиралась от горного хребта до моря на высоте нескольких сот метров. Под этими холмами расположилось ранчо Чакабуко, где испанцы разместили свой штаб.
Сан-Мартин вечером 11 февраля осмотрел свои войска. Он решил атаковать ранчо со стороны дороги. На правом фланге командовал Солер, на левом — О’Хиггинс, чьи солдаты уже спустились с перевала Портильо. Солер должен был попытаться обойти испанцев с фланга и зайти к ним в тыл со стороны холмов Чакабуко, чтобы лишить их возможности отступить на юг в Сантьяго.
Ночью 11 февраля Сан-Мартин послал передовой отряд из двух тысяч человек вниз на холмистую местность, пересеченную быстрыми речками и покрытую зарослями мыльного дерева — кильяй. В зарослях можно было хорошо укрыться даже при свете луны. К рассвету они приблизились к лагерю врага. Испанцев было намного меньше, чем их противников. Элитным полком дивизии Талавера командовал генерал Рафаэль Марото. В его распоряжении были также «Карабинеры Абаскаля», «Драгуны Пенко», кавалерийская бригада под командованием полковника Альтеро и «Волонтеры Чилоэ».
Боевыми командирами Марото были способный Элерреага и Сан-Бруно, имевший огромное влияние на наместника и известный своей жестокостью. После битвы в Ранкагуа он лично расправлялся с пленными.
Сражение началось на рассвете 12 февраля. Для испанцев оно оказалось одним из самых кровавых. Сан-Мартин пошел на риск, приказав атаковать рано утром, когда еще не все его люди спустились с перевала. К бою было готово всего несколько пушек, а люди еще не восстановили силы после тяжелого горного перехода. Но Сан-Мартин опасался, что испанцы смогут получить подкрепление. Армия патриотов оказалась намного ближе к испанским позициям, чем было намечено. Начав атаку моста через реку Чакабуко, патриоты попали в тяжелое положение, но не отступили — они сражались яростно и решительно.
Внезапно, к своему ужасу, Сан-Мартин увидел большой отряд кавалерии, который, нарушив установленный план операции, шел в наступление на левый фланг и центр противника — прямо под огнем вражеских ружей. Как позже стало известно, О’Хиггинс, оказавшись на родной земле, не справился с эмоциями и принял поспешное, импульсивное решение — атаковать врага в лоб. Этот инцидент по сей день остается предметом жестоких споров между чилийцами, которые поддерживают О’Хиггинса, и аргентинцами, симпатизирующими Сан-Мартину.
О’Хиггинсу было приказано контролировать роялистов на их правом фланге (на востоке). Тем временем Солер, командовавший аргентинскими войсками, противостоящими левому флангу испанцев, продвинулся на несколько миль западнее. Его путь через предгорья Анд был медленным и трудным. Иногда аргентинцам приходилось передвигаться под огнем испанцев. На этом пути они потеряли два орудия, которые упали со скалы. Сан-Мартин страдал от сильных болей, поэтому принимал много опиума и был ослаблен. Но он все-таки верхом на коне преодолел горный хребет над Чакабуко и присоединился к Солеру. Там они решили, что О’Хиггинс должен преследовать отступающего врага вниз по крутому склону — вплоть до небольшой долины, расположенной восточнее занимаемой ими позиции. Но Сан-Мартин считал, что нельзя начинать серьезные наступательные действия, пока не подойдет войско Солера. Говорят, О’Хиггинс пренебрег именно этим приказом, когда совершил поспешную попытку вступить в бой своими силами.
Сам О’Хиггинс рассказывал, что дело было совсем не так. Его люди вереницей шли по узкой тропе. Вдруг он увидел, что испанцы прекратили отступление и вновь пошли вперед. О’Хиггинс выстроил своих людей на дне расщелины. Он понял, что дороги назад нет. Если они начнут подниматься обратно вверх по тропинке, то их просто перестреляют по одному. Другого выхода не было: пришлось остановиться. Испанцы открыли огонь по патриотам. Солдаты О’Хиггинса ответили, но их позиция была незащищенной. О’Хиггинс в отчаянии послал за помощью к Солеру. Но подкрепления не получил. Полторы тысячи солдат О’Хиггинса попали в очень тяжелое положение — испанцы оттесняли их все дальше. Заместитель О’Хиггинса полковник Крамер уверял, что есть только один шанс выжить в сложившейся ситуации — пойти в атаку. Более того, он настаивал, чтобы атака была начата немедленно, так как, ожидая помощи от Солера, они дадут врагу возможность сохранить силы и отступить в Сантьяго. А это будет провал всей наступательной операции. «Генерал, позвольте нам пойти в штыковую атаку», — настаивал Крамер. После недолгого размышления О’Хиггинс закричал: «Черт меня подери, если мы не сможем сделать это!» Он построил своих людей в две колоны и двинул их на дивизию Талавера, наступая на испанцев с правого фланга.
