Сожжение было обычной процедурой для всех заключенных, умерших в тюрьме. Так поступали, чтобы предотвратить инфекционные заболевания. Однако для человека, память о котором увековечена огромным мавзолеем в пантеоне Каракаса и памятником в Лондоне на площади Фитцроу, это был поистине трагический финал.
Гражданская жена Миранды умерла в 1850 году в их лондонском доме. Опекуншей детей Миранды Леандро и Франсиско стала леди Хестер Стенхоуп, та самая дама, с которой он сблизился в Лондоне.
Леандро станет основателем первого банка в Венесуэле и женится на родственнице секретаря Миранды Сублета. Умер он в 1886 году.
Другой сын Миранды — Франсиско, красивый и весьма своенравный человек, стал солдатом армии Боливара. При невыясненных обстоятельствах он убил на дуэли датского посла в Колумбии и в 1831 году был казнен. Библиотека Миранды — его любимое детище, — состоящая из шести тысяч томов, будет оценена в девять тысяч фунтов стерлингов — невероятная по тем временам сумма!
Как бы ни называли Миранду — Дон Кихотом, развратником, позером, нахлебником, провалившимся лидером венесуэльской революции, нерешительным генералом, неудачником, проведшим последние годы жизни в убогой тюремной камере, — этот человек и вся его жизнь отличались невероятным достоинством. Он умер в 66 лет, так и не осуществив мечты всей своей жизни. Но он жил ради нее. И все же стал первым руководителем независимой Венесуэлы, пусть и пробыл на этом посту всего несколько месяцев.
Боливар обвинял его в предательстве, но в это мало кто верил. У него были ошибки, но Миранда не предал ни свой народ, ни дело, которому служил. Боливар, хотя и не раскаялся в своем поступке, приведшем к пленению Миранды, впоследствии назвал этого человека «первопроходцем революции», таким образом признав его статус. Сегодня в большинстве стран Латинской Америки Миранду почитают как предтечу Симона Боливара.
В революционной Франции Миранда проявил лидерские качества и отвагу. Это удивило и испугало многих людей в его окружении. Благородные порывы, свойственные ему, были им непонятны.
Живя в Лондоне, Миранда устраивал у себя в доме диспуты, где воспиталось целое поколение латиноамериканских революционеров. Он создал благоприятную интеллектуальную атмосферу и сумел наладить контакт между правительством и обществом. Это и стало началом его борьбы за независимость Южной Америки. Он сумел увлечь этой идеей многих, поднять свое дело на вершину политической жизни. На пути Миранды было немало препятствий, однако, преодолевая их, он своей деятельностью привлек внимание всего мира к положению на Южноамериканском континенте.
Миранда был трезвым военачальником, способным реально оценивать ситуацию. Он был храбр в бою, но дисциплина всегда оставалась его слабым местом. Латинская Америка начала войну за независимость с огромной и безжалостной военной машиной Испанской империи. Чтобы противостоять ей, требовался человек иного склада — сильный, не знающий страха и не утруждающий себя сдерживанием эмоций. Освобождение Латинской Америки — задача не для рефлектирующего сибарита, а для одержимого борца. Симон Боливар, приговоривший своего учителя к медленной и мучительной смерти, был как раз таким человеком.
ГЛАВА 7 РЕКОНКИСТА
Вскоре испанцы освободили арестованного Боливара. Верхом на лошади он отправился в Каракас — к своему другу Франсиско Итурбиде. Этот достойный человек состоял в близких отношениях с министром финансов Республики Венесуэла маркизом де Каса Леоном. Злые языки твердили, что де Каса Леон был сообщником Миранды и помогал ему расхищать республиканскую казну. Итурбиде и де Каса Леон обратились к Монтеверде с просьбой обеспечить Боливару гарантии неприкосновенности в благодарность за арест Миранды.
Монтеверде вызвал к себе Итурбиде и Боливара. Он любезно беседовал с Итурбиде, обращая мало внимания на его молчаливого приятеля. «Арест Миранды обеспечит вам место на службе у короля», — сказал наконец Монтеверде, повернувшись к Симону. С присущей ему откровенностью Боливар ответил: «Я арестовал Миранду, потому что он предал свою страну». Монтеверде его слова явно не понравились. Итурбиде пришлось извиниться за друга, но это не спасло положения: Боливар впал в немилость.
Сам Монтеверде впоследствии объяснял это так: «Я не мог забыть услугу де Лас Касаса, Боливара и Пеньи. Все эти люди заслуживают уважения, но только Боливару выданы паспорта в зарубежные страны, так как его влияние и связи могут быть опасны в сложившейся ситуации».
Тогда Монтеверде еще не знал, что освобождает человека, который свергнет не только его, но и власть самой Испанской империи в Южной Америке.
Итурбиде посоветовал Боливару покинуть страну как можно скорее, пока испанцы не передумали. 12 августа в сопровождении нескольких человек на корабле из порта Ла-Гуайра он отбыл на остров Кюрасао. Там он узнал, что лишен своего состояния, в том числе и того, что принадлежало его недавно умершему брату. Роялисты издали указ о конфискации владений революционеров.
Освобожденные рабы сбивались в шайки мародеров. Милиция Монтеверде тоже занималась грабежами. Это было вопиющим нарушением условий мирного соглашения, которое заключил Миранда. В Гуатире расправились с полутора тысячами руководителей движения за независимость Венесуэлы. Их окружили, привязали к мулам и волочили по земле к тюрьме. Миранда с горечью писал из своего изгнания о том, как Монтеверде нарушил мирный договор, заключенный в Сан-Матео: «Я видел стариков, молодых, богатых и бедных, батраков и священников в цепях, вдыхающих отвратительные зловония, способные погасить пламя, отравить кровь и приносящие неминуемую смерть. Я видел знатных горожан, подвергшихся жестоким пыткам, угасающих в темницах, лишенных самых насущных человеческих потребностей, утешения своих близких и отправления религиозных обрядов. Эти люди предпочли бы тысячу раз умереть с оружием в руках, но они великодушно сложили его к ногам своего врага».
У Боливара были основания для угрызений совести. Он оправдывал свою капитуляцию желанием достичь разумного соглашения и избежать кровопролития. Но правы оказались те, кто считал, что народу Венесуэлы легче было бы переносить страдания, если бы он боролся до конца. С врагом нельзя идти на компромиссы.
К такому заключению Боливар пришел, проведя месяц в бедности на палимом солнцем тропическом острове Кюрасао. Там его «отвратительно приняли». Он писал своему другу: «Не успел я сойти с корабля, как мой багаж был конфискован (капитаном брига „Селосо“, на котором плыл Боливар)… потому что мои вещи находились в том же самом доме, что и вещи Миранды, а бриг „Селосо“ наделал долгов в Пуэрто-Кабельо. От меня потребовали оплатить эти долги, потому что я был комендантом порта в то время, когда эти долги были сделаны…»
Теперь Боливар был совершенно другим человеком. В его характере проявились такие черты, о существовании которых никто из близко знавших его прежде не подозревал. Одной из этих черт стала яростная непримиримость и жестокость. Он провозгласил, что будет бороться «против завоевателей Каракаса теми же самыми методами, которые применили они, подчиняя себе конфедерацию, и даже более жестко. Только так я спасу свое отечество». В будущем еще проявится огромный потенциал силы и энергии Боливара. Он станет прекрасно говорить и писать. Его слова разбудят весь континент.
