Это был открытый призыв к восстанию. Группа поддерживающих Боливара местных военачальников погрязла в личных дрязгах. Приказы не выполнялись. Командиры своевольно оставляли свои посты. Этому следовало положить конец. Это была борьба не только за лидерство в революционном лагере. Пиар хотел стать чем-то вроде нового Бовеса, лидером темнокожих — в противовес чистокровному креолу Боливару. Пиар пытался сместить Боливара на посту главнокомандующего, используя расовые противоречия. Он грозил развязать гражданскую войну в стане патриотов, погубить дело, ради которого было пролито так много крови. Боливар решил пойти тем же путем, что и Пиар. Необходимо было оставить все эмоции и действовать хладнокровно и рассудительно. Боливар тщательно продумал свои действия против Пиара. Для начала послал вслед за ним свои войска. Затем выпустил для солдат Пиара листовки, в которых гневно осуждал его действия:
«Грязный заговор, организованный генералом Пиаром, преследует гнусную цель — спровоцировать братоубийственную войну, во время которой жестокие убийцы будут истязать невинных детей, беззащитных женщин и стариков только потому, что у них светлая кожа… Генерал Пиар нарушил закон. Он организовал заговор против Республики, отказавшись подчиняться законному правительству. Он применил силу, дезертировал из армии как последний трус. Он поставил себя вне закона. Уничтожить его — наш долг, и тот, кто уничтожит его, — сделает доброе дело».
27 июля солдаты Боливара настигли Пиара и разоружили его эскорт. Пиара привязали к лошади, как простого преступника, и привезли в штаб Боливара. Его приговорили к смертной казни через расстрел. Но Боливар решил пока сохранить Пиару его воинское звание и отложил исполнение приговора. Он надеялся, что вскоре падет Ангостура. Это станет прекрасным поводом для свершения публичной казни над Пиаром. А тем временем Боливар и Бермудес продолжали осаждать города Ангостура и Гайана.
Происхождение и внешний облик Боливара мешали ему стать естественным лидером неотесанных льянерос. Боливар понял, что ему необходимо преодолеть эту препятствие. Дабы завоевать симпатии льянерос, он использовал два способа. Во-первых, он оставался самим собой — аристократом. Во-вторых, он решил преуспеть во всем, что так ценят льянерос. Боливар стал проводить много времени в компании своих солдат. Он сидел с ними у костра, слушая гитару и распевая песни. Он спал в гамаке или на земле. Но при этом каждый день брился, принимал ванну, в которую обязательно добавляли одеколон, и чистил зубы. Он сам кормил и чистил свою лошадь. Льянерос придавали уходу за лошадьми особое значение. Красивая, ухоженная лошадь — гордость любого льянерос.
«Он был в постоянном возбуждении, — писал о Боливаре один из свидетелей тех событий. — Наблюдая за ним, можно было подумать, что он сумасшедший. По лесным тропинкам он ходил быстро или бегал. Он даже прыгал, стараясь оставить позади своих офицеров, предлагал им посоревноваться в прыжках. Он сильно раскачивался в гамаке, пел, быстро говорил и читал вслух стихи по-французски. Иногда он вел себя вызывающе и даже сквернословил, когда находился среди близких друзей. Но когда приближался кто-то незнакомый, Боливар превращался в молчаливого моллюска».
Две истории, рассказанные самим Боливаром, дают более полное представление о его личности — тщеславной и властной. Боливар понимал, что только эти качества могут привлечь к нему людей, потому что производят на них впечатление. Расположение людей было необходимо ему — чтобы победить…
«Я вспоминаю один случай. Это был поступок сумасшедшего, хотя не думаю, что многие поступили бы иначе. Однажды я купался в Ориноко с офицерами своего штаба. Полковник Мартель заявил, что плавает лучше всех. Я сказал, что это не так. Мартель рассердился и вновь повторил, что плавает лучше меня. В ста пятидесяти ярдах от того места, где мы плавали, находились затопленные канонерские лодки. Я сказал Мартелю, что со связанными руками смогу доплыть до этих лодок быстрее, чем он. Все запротестовали — никто не хотел, чтобы мы соревновались. Но меня уже ничто не могло остановить. Я сбросил одежду и приказал генералу Ибарра связать мне руки за спиной. Я бросился в воду и со всей силы поплыл к лодкам. Мартель последовал за мной, но я приплыл раньше. Генерал Ибарра боялся, что я утону. Он приказал двум хорошо плавающим офицерам плыть мне на помощь, но в этом не было необходимости. Этот эпизод подтверждает мою настойчивость и силу воли, которую никто не в силах сломить. Только вперед, ни шагу назад — вот мой девиз. Только поэтому я достиг успеха и сумел совершить невероятные поступки».
И еще один эпизод из жизни Боливара, описанный им самим:
«Я помню, как в 1817 году, когда мы были в Ангостуре, я отдал свою лошадь одному из своих помощников — генералу Ибарра, чтобы он отвез мой приказ на фронт. Лошадь была крупной и очень быстрой. Прежде чем оседлать ее, Ибарра сказал одному из командиров, что сможет встать на спину лошади и, перевернувшись, прыгнуть через ее голову. И он действительно сделал это. Как раз в этот момент я и появился. Я сказал Ибарре, что не вижу в этом ничего особенного. Чтобы доказать это, я тоже прыгнул, но опустился на шею лошади и ударился таким местом, что неловко говорить.
Я прыгнул во второй раз, но тоже неудачно и ударился еще больнее. Однако это не остановило меня. Прыгнув в третий раз, я все-таки перевернулся через голову лошади. Я понимал, что это был сумасшедший поступок, но не хотел, чтобы кто-нибудь сказал, что я уступаю своим офицерам в ловкости или что кто-то может сделать то, чего не могу я. Уверяю вас, что это имеет большое значение для человека, который командует другими людьми. Командир должен всегда демонстрировать свое превосходство перед теми, кто обязан его слушаться. Это единственный способ поддерживать собственный престиж для тех, кто занимает первые места в обществе, а также для того, кто командует армией».
Такое поведение опасно, но жизнь невозможна без риска. Вот еще один отрывок, на этот раз из О’Лири:
«Когда шла осада Ангостуры и Старой Гайаны в 1817 году, Боливар расположил свой штаб в Касакоиме, что в трех лье от Гайаны… у одного из притоков Ориноко, примерно в лье от самой реки. Боливар приказал построить там баркасы. Руководить работами назначили Арисменди. Боливар посещал строительную площадку каждый день.
Один из дезертиров сообщил об этом испанцам, расположившимся в форте Старой Гайаны. Испанцы послали на место строительства отряд пехоты и кавалерии. Они были убеждены, что без труда смогут захватить Боливара в плен. Спешившись, Боливар в сопровождении Сублета, командующего штабом Арисменди, Торреса, нескольких помощников и полевых офицеров инспектировал канонерские лодки. В это время появились испанцы. Все, кроме Торреса, бросились в воду и поплыли к противоположному берегу притока Ориноко. Торрес с несколькими солдатами прорвался в Касакоиму и сообщил о нападении. На помощь генералам немедленно был выслан отряд, но враг отступил, захватив с десяток лошадей и построенные баркасы.
Среди тех, кто бросился в воду, был и Арисменди. Он смело пошел по мелководью, но, когда достиг глубины, начал тонуть. Его спас слуга. Едва Арисменди выбрался на берег, Боливар спросил его, почему он бросился в воду, не умея плавать. Арисменди ответил: „Я шагнул бы даже в раскаленный свинец, чтобы не попасть в руки к врагу“.
