«Испанцы вели себя очень жестоко. Они убивали и убивали, пока не отправили на тот свет всех жителей в количестве тысячи трехсот человек. Я и все остальные британцы, насколько это было возможно, держались в стороне от этого. Я и мои братья офицеры и моряки получили строгий выговор за то, что не принимаем активного участия в резне. Генерал Брион, а потом генерал Урданета [sic] сказали нам, что раз мы несем военную службу в Венесуэле, то должны следовать их обычаям. Они настаивали, чтобы в будущем мы участвовали в убийствах пленных. Мы не ответили, но я видел в глазах моих соотечественников решимость никогда не подчиняться таким приказам».
Урданета решил повести своих солдат на Матурин через невысокий горный хребет.
«Все описания самых ужасных страданий не идут ни в какое сравнение с реальностью. Потоки были такими глубокими, течения такими сильными и быстрыми, что, переходя их вброд, ослабленные люди гибли, будучи не в состоянии противостоять этой силе. Потоки воды уносили человеческие тела. Подхваченные этим ужасным потоком, они неслись, наталкиваясь на стволы деревьев и камни, навстречу своей смерти. Вода окрасилась кровью.
Когда люди взбирались на горы, их промокшие ботинки соскакивали с ног. Здешние камни были очень острые. Голые ноги солдат атаковали мириады насекомых, называвшихся чегоес… Эти чудовища проникали в кожу человека, даже если она была здорова. Под кожей они размножались с такой быстротой, что, если их вовремя не удалить, могла наступить гангрена. На равнинах Матурина солдаты пили из луж. Некоторые из них стали добычей аллигаторов и ядовитых змей. Другие пострадали от скатов. Эти рыбы хватали солдат за икры ног и буквально вырывали куски из них. Те, кто выживал после этого, становились негодными к военной службе.
По прибытии на место рекруты обнаружили несколько разбросанных вокруг глиняных хижин. Госпиталь представлял собой два квадратных настила, лежащих прямо на земле и огороженных глиняными стенами… Грязь, болезни, голод — такова была награда за службу людям, покинувшим свои страны. Вот и расплата… Многие из них были помещены в самые плохие дома города, где их бросили на произвол судьбы».
Урданета говорил, что «шесть месяцев с такими людьми хуже, чем десять кампаний». У Мариньо солдаты служили храбро. Устав от нововведений, происходивших на островах Вест-Индии, дезертиры целыми группами начали прибывать на Ориноко. Их появление стало ключевым моментом в следующей кампании. Многие из этих офицеров сделались верными помощниками Боливара. Выжившим воинам батальона Альбиона пришлось пройти через многие испытания, они проявили мужество и выдержку и — победили. Генрих Мейер из Гамбурга бежал из конторы своего отца. Его насильно посадили на корабль, идущий в Венесуэлу. В Южной Америке он воевал вместе с Боливаром и закончил войну одним из самых заслуженных его офицеров и владельцем плантаций сахарного тростника.
Даниэль Флоренс О’Лири, чье имя уже не раз упоминалось, родился в Корке. В семнадцать лет он уже путешествовал на борту корабля «Принц» в составе только что сформированного отряда «Красные гусары Венесуэлы». Южноамериканские реалии шокировали его: «Раньше я почти ничего не знал о службе, на которую поступил. По прибытии в Ачагуас мое будущее не стало яснее. Варварские нравы, жестокость и насилие вызывали у меня отвращение. Пленные в большинстве своем были коренными жителями Америки. Скорее всего их вынудили служить испанцам. Почти ежедневно людей казнили группами по десять — двадцать человек. Проливая так много крови, патриоты экономили порох, который ценился значительно дороже человеческой жизни. Муки несчастных (пленников) усиливались и продлевались от того, что их казнили мечом. Палачами были в основном офицеры. Они проявляли удивительную ловкость в этом деле. Я часто видел, как голова казненного после первого же удара меча слетала с плеч. Наблюдавшие за этим креолы выражали свое удовлетворение громким смехом».
О’Лири прибыл в Ангостуру в марте 1818 года сразу после поражения Боливара под городом Эль-Семен. Карлос Сублет назначил его служить в почетном карауле генерала Хосе Ансоатеги. Вскоре О’Лири получил звание капитана. Он принимал участие в марше через Анды в июле 1819 года. После смерти Ансоатеги О’Лири стал адъютантом Боливара. Тогда ему было всего девятнадцать. Он сделался одним из близких друзей Боливара и женился на сестре генерала Сублета. После смерти Боливара О’Лири хотел написать его биографию, но опубликовал только собственные воспоминания. Они весьма подробны и интересны. О’Лири дает ясные и разумные оценки событиям, и это позволяет сделать вывод, что он вовсе не был восторженным поклонником Освободителя.
Боливар тепло встретил легионеров, прибывших в Ангостуру, и направил их в Сан-Фернандо. Там местные командиры нуждались в подкреплении. Легионеры получили лучшие наборы бракованной военной формы. У первого отряда «Красных гусар Венесуэлы» она была зеленой, алой и золотистой. У второго отряда гусар форма была светло-голубой, золотистой и алой, сливового цвета кивера и сапоги с ботфортами. Британцы обнаружили самого известного командира льянерос Хосе Антонио Паэса спящим под деревом. Хиппсли рассказывает, что Паэс был истощен, а изо рта у него шла кровь. Он только что своим копьем убил сорок испанцев в битве при Ортисе. Паэс радостно приветствовал британского командира Инглэнда. Военная форма британских военных вызвала у него восхищение, ведь льянерос сражались почти обнаженными. Вскоре Паэса назначили в почетный караул британцев. Англичане научили его произносить несколько фраз по-английски, а также пользоваться ножом и вилкой.
На первый взгляд Паэс ничем не отличался от Бовеса. Он родился в 1790 году в городе Курпа, что рядом с Арауре, между горами и льянос. Паэс был сыном бедного белого фермера. Еще мальчишкой он, защищаясь, нечаянно убил одного из ненавистных надсмотрщиков и сбежал в льянос. Там он работал на ранчо у бывшего чернокожего раба, ухаживал за скотом. Этот раб заставлял юного Паэса мыть ему ноги. Его профессиональные навыки (Паэс оказался прекрасным ветеринаром) позволили ему самому стать фермером. Он пользовался большим уважением окружающих. В 1810 году, когда Паэсу было двадцать лет, его заставили служить в армии испанцев. Паэс дезертировал, что было необычно для льянерос. Он присоединился к партизанскому отряду патриотов на восточных равнинах. Отряд, которым он командовал, совершил рейд на Барринас, где бойцы Паэса освободили из тюрьмы сто человек. Пока Бовес боролся против патриотов, Паэс сформировал независимую партизанскую группу в Ачагуас. Постепенно Паэс приобрел достойную репутацию.
Войско Паэса обычно передвигалось по ночам по бескрайним просторам. Это спасало всадников от жары и делало их передвижения незаметными. Днем пыль от копыт лошадей была видна за несколько миль, как и тучи насекомых, собиравшихся во время забоя скота. Паэс прекрасно ориентировался на местности. Он знал, где можно найти сухое место во время периода дождей, с легкостью мог найти источник воды в периоды засухи. Его люди в среднем преодолевали по шестьдесят миль в день верхом. При необходимости они могли появиться или исчезнуть с невероятной быстротой.
Паэс обычно носил голубую рубашку из грубой материи, плащ и широкополую шляпу. Как и Бовес, он был небольшого роста, коренастый, с невероятно большими плечами и мощной шеей. Его кожа была темной от загара, но голубые глаза и светло-русые волосы выдавали его европейское происхождение. Поскольку он проводил много времени в седле, его худые ноги стали походить на изогнутый лук. Спускаясь на землю, он становился неуклюжим, как моряк, только что сошедший с корабля. Паэс был умен, но неграмотен. Он ни разу не был в городе. По натуре Паэс — прирожденный лидер. Две типично испанские черты характера — мужественность и обаяние — были присущи ему в полной мере. Он вел такой же образ жизни, как и его солдаты. Он был очень воинствен. Сражаться было для него наслаждением. Он мастерски владел мачете и копьем. Во время боя с Паэсом иногда случались приступы эпилепсии. Тогда огромный негр Камехо, неотступно следовавший за ним, клал его на спину лошади и увозил в безопасное место. Камехо, всегда вооруженный мачете, был одновременно камердинером и главным телохранителем Паэса. Простые ковбои смотрели на приступы эпилепсии Паэса с религиозным экстазом. Паэс был грубым, жестоким человеком и не испытывал благоговения к человеческой жизни. Он любил рассказывать об одном случае из своей военной практики: «Однажды, тяжело ранив испанского офицера, я попробовал снять в него красивый пояс для патронов. Но испанец разразился проклятиями в мой адрес. Я посоветовал ему помолиться перед смертью и начал читать „Символ веры“, чтобы он мог повторять за мной. Но вместо молитвы испанец попытался вытащить из ножен свой кинжал. К счастью, я заметил это. Мое милосердие враз исчезло. Я был возмущен и не мог больше думать о спасении души раненного мной испанца. Одним ударом копья я освободил офицера от гнева, мучившего его больше, чем потеря крови».
