С Роксаной оказалось весело – это было запрещено и поэтому вдвойне волнительно. Женщина вела себя совсем не как мамаша. Для этого она была слишком молода и хороша собой.
Элли была достаточно честна с самой собой, чтобы признаться, что внимание, которое оказывает ей эта уверенная в себе и эффектная женщина, лестно для нее. Казалось, что Роксана наслаждается ее компанией и обращается с ней как с ровней. Женщина внимательно выслушивала все, что говорила Элли. Она не закатывала глаза и не поджимала губы, изображая терпение, и при разговоре с ней у девушки не возникало подозрения, что та в это время мысленно обдумывает, что еще ей надо купить.
Роксана отдернула штору в одну из кабинок и разделила одежду на две стопки. Возле них возникла продавщица.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– У нас все хорошо, спасибо, – ответила Роксана приятным голосом. – Решили потратить немного денег.
– Хотела бы я иметь такую же старшую сестру, – рассмеялась продавщица.
Роксана расширившимися глазами посмотрела на Элли, довольная таким сравнением. Прежде чем та успела поправить продавщицу, Роксана прижала ее к себе и взлохматила ей волосы.
– Она этого достойна.
Продавщица улыбнулась и ушла.
– Вот твоя стопка, – сказала Роксана, подвигая Элли целый ворох одежды.
Та открыла было рот, чтобы запротестовать, но женщина уже задернула за собой штору.
Элли вошла в соседнюю кабинку, сняла джинсы и натянула брюки, которые ощущались на коже одновременно и мягкими, и ломкими. Затем выбрала розовую майку с пятнистым бантом на груди. Не подойдет для нынешней погоды, но так даже веселее.
Она уже собиралась было снять ее, но тут ее позвала Роксана.
Элли отодвинула занавеску, и женщина захлопала в ладоши от восторга.
– Ты выглядишь очаровательно. Ну-ка, повернись…
Элли смущенно хихикнула, наслаждаясь радостью на лице своей новой подруги. Трудно было не заразиться этим ее возбуждением.
Она сменила майку и надела куртку. Когда вышла из примерочной, Роксана протянула ей обувь на плоской подошве.
– Ну-ка, попробуй вот это.
Элли надела ботинки и почувствовала себя четырнадцатилетней – это ощущение новой одежды на теле было чарующим.
– Ты определенно очаровательна, – сказала Роксана, убирая волосы Элли в конский хвост. Та увидела в зеркале, как ее новая подруга качает головой, стоя у нее за спиной. – Девочки в наши дни слишком торопятся стать взрослыми. А юностью надо наслаждаться, а не бежать от нее. – Она положила руки на плечи Элли.
– Но ты так ничего и не примерила, – сказала та отражению Роксаны в зеркале.
Женщина прижала палец к губам.
– Все джинсы, которые я выбрала, слишком тесны мне. Наверное, мы с тобой слишком много едим.
Элли рассмеялась.
– Ладно, – Роксана похлопала ее по плечу, – давай мне одежду, и я повешу ее на место. Нам надо что-то выпить. От шопинга у меня всегда жажда.
Элли сделала, как ей сказали.
Надевая свои старые вещи, она почувствовала себя так, будто прогуливает свою обычную жизнь. Все ее проблемы и заботы никуда не делись, но просто здесь и сейчас их не было. Элли знала, что рано или поздно она к ним вернется, но не была готова покинуть Роксану. Пока не была.
Девушка вышла из примерочных и поверх вешалок с одеждой стала высматривать рыжую голову Роксаны. Она увидела ее возле входа.
Подойдя поближе, Элли поняла, что в руках у подруги несколько коричневых пакетов из «Праймарка».
– С днем рождения, – улыбнулась Роксана, передавая ей эти пакеты.
– Но я не могу. То есть я хочу сказать… – Элли затрясла головой.
– Ты получаешь подарки немного рановато, но в день рождения ты будешь дома, так что дарю их сейчас.
– Нет, Роксана. Честно, я не могу принять…
– Прошу тебя, Элли. Я хочу сделать тебе этот подарок. Я чувствую себя жутко из-за того, что случилось с тобой в субботу. Этого не произошло бы, если б я не пригласила тебя на встречу. – Роксана подняла руки. – Это самое малое, что я могу для тебя сделать, так что прошу тебя не думать об этом. Стоило это не так дорого, а дальнейшие споры меня обидят. Договорились?
Элли замолчала. Меньше всего ей хотелось обижать подругу.
– А теперь пошли. У меня во рту все пересохло. Нам надо что-то выпить.
Женщина направилась в «Старбакс» в соседнем молле.
– Занимай столик, – распорядилась она. – Капучино или молочный шейк?
– Капучино, – ответила Элли, чувствуя себя ужасно утонченной.
Пока Роксана вставала в очередь, девушка заняла места возле окна. Она засунула нос в пакеты и увидела там еще и нижнее белье с носками. «Как же я смогу отплатить этой женщине за ее доброту?» – подумала девушка.
Она взглянула на Роксану. Та стояла в голове очереди, дожидаясь заказа. Элли увидела, как она вытащила мобильный и прокрутила информацию на экране. Потом попыталась засунуть телефон назад в сумочку, прежде чем протянуть пятифунтовую банкноту кассиру.
От нахлынувших на нее эмоций Элли стало трудно дышать.
Роксана поставила напитки на стол и отошла с подносом к прилавку. Элли подождала, пока она усядется.
– Роксана, знаешь, тебе совершенно ни к чему делать это.
– О чем ты? – Лицо женщины ничего не выражало.
– Тайком от меня проверять свой телефон. Ты же не можешь скрыть тот факт, что мама так и не позвонила, чтобы справиться обо мне.
Роксана покраснела и отвернулась.
– Послушай, наверное, тому есть тысяча причин…
– Назови хоть одну, – предложила Элли. – Назови мне хоть одну достойную причину, почему она не позвонила и не справилась обо мне?
Роксана открыла рот и вновь закрыла его.
Элли знала, что у нее нет ответа. Ни причины, ни отговорки. Ее не было дома уже сорок восемь часов, а родной матери на это наплевать…
Роксана вынула из сумочки телефон и протянула его девочке.
– Может быть, тебе стоит самой позвонить ей и…
– Спасибо, Роксана, но… нет, – ответила Элли, качая головой.
Если ее мать решила поиграть в такую игру, то она скорее умрет, чем позвонит первая.
Глава 27
Ким остановилась у ряда магазинов, отмечающих границу района Холлитри. Ей вдруг пришло в голову, что название «общественный центр», данное этому бывшему хирургическому кабинету, не соответствует действительности. На ее взгляд, такое название намекало на мечту о будущем высоком социальном положении.
Лобби по размеру напоминало небольшой лифт. Стены справа и слева от него были покрыты слоем написанных от руки записок, некоторые из которых были испорчены нарисованными на них фаллическими символами.
