Стейси попыталась представить себе любое другое воздействие, которое могло бы вызвать подобные поражения.
– Сломана специально? – предположила она.
– Я тоже так думаю. – Эксперт кивнул. – И есть еще кое-что, – добавил он, возвращаясь к бумагам на планшете. – У этого человека на теле насчитывается девяносто шесть повреждений на лице, черепе, руках, ногах, торсе и пятой точке.
– Девяносто шесть? – уточнила констебль, проверяя, не ослышалась ли она.
– Некоторым из них, возможно, около двадцати лет, – сказал патологоанатом. – Однажды я обследовал бойца, участвовавшего в боях без правил; так вот, у него повреждений было меньше.
– Откуда же тогда все они? – спросил Доусон в ужасе.
– Предполагаю, что этого мужчину регулярно и систематически избивали в течение длительного времени.
– Бедняга, – выдохнула Стейси, покачивая головой. Как можно так обращаться с живым человеком?
Неожиданно у нее перед глазами встала картина, на которой мужчина, запуганный до последней степени, пытается закрыться от ударов. Каждый удар и пинок унижают его все больше, втаптывая его душу в грязь и лишая его воли сопротивляться…
– Китс, – лицо сержанта было хмурым, – правильно ли я понимаю, что наш приятель не мог самостоятельно добраться до берега канала?
– Абсолютно правильно.
Стейси встретилась взглядом с Доусоном, и ее охватил первобытный ужас.
Не убив сразу, жертву притащили на берег канала и оставили умирать.
Глава 34
– Как же я, черт побери, ненавижу это место, – сказал Брайант, когда они въехали в Холлитри. – Здесь умирают все надежды.
Ким, молча согласившись с ним, постаралась не смотреть на серые лица людей, мимо которых они проезжали. Лицо каждого было зеркалом, в котором отражались отчаяние, подозрительность, подавляемая ярость и безнадежность. У нее всегда было впечатление, что люди в Холлитри прекратили сопротивление. Они воспринимали окружающее таким, какое оно есть. И не было никаких попыток вырваться, амбиций что-то улучшить, энергии или желания.
Инспектор хорошо понимала, почему Брайант впал в депрессию. Из-за этого расследования им слишком часто в последнее время приходится появляться в Холлитри.
Сержант остановил машину у огороженной помойки, которая располагалась сбоку от ряда дуплексов
[38]. Ким постаралась не вдыхать вонь, исходившую от мусорных баков, крышки которых не закрывались от переполнявшего их мусора.
– В самом конце, на первом этаже, – сказал Брайант.
Стоун подошла к двери и покачала головой, увидев фанеру там, где во входной двери должно было быть стекло. Она услышала взрыв хохота, доносившийся из окна кухни, и голос мужчины, прокричавшего что-то невнятное, направляясь к входной двери. Та распахнулась. За ней оказался бугай в шортах и майке, которая не доходила до пояса шорт, оставляя открытым жирный живот молочно-белого цвета.
– Чего надо? – спросил он, сжимая в пальцах коротенький окурок самокрутки.
– Мистер Годдард? – спросила инспектор, хотя и понимала, что это не он.
Мужчина загоготал и указательным пальцем вытер себе под носом.
– Ни фига подобного. Я Кен, а вы?
– А мы из полиции, – сказал Брайант, показывая свой знак.
Ким засунула руки глубоко в карманы. Она не пожмет ему руку, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.
– Мы можем поговорить с Маргарет?
Из кухни раздался еще один взрыв хохота.
– Мэгги, подь сюды! – крикнул мужчина.
Появившаяся женщина была худа как щепка и имела болезненный вид. Улыбка моментально исчезла у нее из глаз.
– Чего вам надо?
– Поговорить с вами, если у вас найдется минутка. – Брайант старался говорить приятным голосом, понимая, что эта женщина им нужна.
Та мотнула головой в глубь дома и отступила на шаг.
Лестница на второй этаж начиналась почти сразу же за дверью темного и неосвещенного холла. Маргарет Годдард прошла на кухню, которая располагалась за первой дверью по правой стене.
Кен занял место в самом дальнем углу крохотной комнаты, захватив со стола банку сидра. На столе для двоих, располагавшемся сразу за дверью, стояло еще несколько упаковок по шесть банок в каждой и пара бутылок крепкого, которые явно только что достали.
– Прошу прощения, если мы помешали вашей вечеринке, – произнесла Ким.
Брайант бросил на нее предостерегающий взгляд. Дочь женщины была мертва всего две недели.
Кен широко улыбнулся.
– У нас сегодня день пособия, – весело объяснил он.
Ким постаралась не показать свое раздражение. Эти двое были ходячими стереотипами для документального сериала на пятом канале под названием «Пособия в Британии», который она видела. И в то же время Стоун знала, что многие семьи действительно используют пособия по назначению.
– Мы здесь по поводу Лорен, – пояснил Брайант, присаживаясь.
Стоун осталась стоять в дверях.
– И что по поводу Лорен? – с подозрением спросила Мэгги.
– По поводу ее смерти, – мягко пояснил сержант.
– И что по поводу ее смерти? – Женщина сморщила нос.
Ким не заметила ни непроизвольного глотательного движения, ни эмоций, которые заставили бы ее покраснеть.
– Нам кажется, что есть несколько вопросов, на которые необходимо ответить, – продолжил сержант, хотя в его голосе уже не чувствовалось ноток сочувствия горю женщины.
– Какие же? Она шагнула с крыши. Все просто.
Ким не была уверена, что видела в своей жизни мать, которая была бы настолько равнодушна, говоря о столь недавней смерти.
– Ее похоронили неделю назад. Почему вы тогда не задавали свои вопросы?
– В деле появились новые обстоятельства, – пояснил Брайант.
– Вы имеете в виду эту говнюшку, которую убили…
– Ее звали Келли Роу, – резко поправил Брайант.
Женщина пожала плечами, не обращая внимания на изменившийся тон сержанта. Она вытянула правую руку в сторону Кена, и тот, как будто знал, что хочет Мэгги, сунул ей в руку пачку сигарет и дешевую зажигалку.
– И как это связано с Лорен?
– Своевременность ее смерти, если принять во внимание последние…
– Все равно ничего не понимаю… хотя… погодите-ка! Вы думаете, что это было не самоубийство? Вы думаете, что ее убили?
Наконец-то ее глаза расширились.
Брайант не стал ни подтверждать, ни отрицать этого.
