Он взглянул на часы. Открытие запаздывало уже на пять минут.
– Марта, мне кажется, что ждать мы больше не можем. Если кому-то захочется курицы, то ему придется потерпеть.
Пройдя мимо инспектора, Тим убрал барьер.
– Добро пожаловать, ребята, – сказал он, и все выстроились в очередь один за другим и подошли сначала к стопке тарелок.
Тим вернулся к инспектору, и они отошли от очереди.
– Это всё пожертвования от местных ресторанов? – поинтересовалась Ким.
– В основном, – ответил мужчина, но не стал распространяться на эту тему.
Стоун осмотрела комнату. Ее взгляд остановился на Лене. Его подруга сидела на банкетке, стоявшей у стены, держа на руках ребенка. Ким решила, что девочке года полтора. У нее были розовые щечки и ясные, любопытные глазенки. Детектива удивило то, что сидели они в полном одиночестве. Обычно окружающие любят заигрывать с карапузами.
Лен стоял перед ними и скармливал кусочки тефтели ребенку, в то время как мать удерживала непоседу и время от времени пыталась перехватить кусок сама.
– Их что, никто не любит, или… – спросила Ким. Она увидела, как Лен вытер бумажной салфеткой губы девочки и спрятал салфетку в карман.
– Дело не в этом, – покачал головой Тим. – Дело в том, что все они, включая ребенка, ВИЧ-положительные.
– Господи, – произнесла Ким, не отрывая глаз от одинокого семейства.
– Это не то, что вы подумали. Он подхватил это в тюрьме. Думаю, вам не надо рассказывать, как. А потом заразил Венди, которая в свою очередь заразила новорожденную во время беременности. Они об этом и не знали, пока девочке не сделали анализы во время рутинной проверки.
Ким печально покачала головой. Девочка этого ничем не заслужила и, хотя пока для нее ВИЧ ничего не значит, с возрастом данный фактор будет становиться все важнее. А пока малышка сталкивается лишь с позором и изоляцией.
– Послушайте, мне надо заняться напитками, – сказал Тим.
– Конечно, – ответила Ким.
В следующий момент она уже направлялась в сторону маленькой одинокой семьи.
– А вы были здесь вчера, – сказала детектив, останавливаясь возле Лена.
– Я тоже вас видел, – мужчина подозрительно посмотрел на нее, отломил краем вилки еще один крохотный кусочек тефтели и скормил его дочери. – Я знаю, кто вы, – он опять повернулся к Ким. – Вас называют «копом на байке».
– Это не совсем правильный термин, – заметила инспектор. Она слышала свое прозвище и знала, что в нем используется имя одного из сельскохозяйственных животных.
При упоминании ее работы на лице женщины, прижимавшей к себе ребенка, появилась тревога.
– Не волнуйтесь, я не за ним пришла, – улыбнулась ей Ким.
Женщина неуверенно улыбнулась ей в ответ.
– Так у вас один из этих «Ниндзя»?
[56]
Ким утвердительно кивнула.
– Ничего себе моцик, – произнес мужчина с уважением.
– Ничего, – согласилась она.
Младенец заверещал, когда мать попыталась положить себе в рот ложку куриного рагу. Пища с вилки упала на плечо ребенку. Тарелка самого Лена стояла по другую сторону от Венди. Малышка прежде всего.
Ким пододвинула пустой стул и протянула руки.
– Давайте я подержу ее, пока вы едите.
Лицо женщины сморщилось от озабоченности. Она взглянула на Лена.
– Слушайте, спасибо вам, конечно, за предложение, но…
– Всё в порядке. А теперь передайте ее мне.
Подруга Лена осторожно протянула ребенка.
Ким взяла его – и сразу же ощутила его тяжесть. Малышка, по-видимому, редко отказывается от еды. Инспектор положила девочку к себе на колени так, чтобы та могла видеть своих родителей, и ногой стала повторять покачивающие движения матери.
Лен сел рядом с Венди, и оба они взяли свои картонные тарелки.
– Значит, вы все еще стараетесь держаться? – поинтересовалась Ким.
– Я не был бы здесь, если б вернулся к грабежам. – Лен кивнул. – У нас было бы достаточно денег, и на раздаче бесплатной еды с нами не обращались бы как с прокаженными.
– А что заставило вас измениться? – спросила инспектор и опустила глаза на малышку. – Она?
Мужчина посмотрел на дочь и улыбнулся. С его лица мгновенно исчезло выражение робости. Лен отрицательно покачал головой.
– Она не дает мне расслабляться, но дело не в ней, а во мне.
Благодаря пояснениям Тима, Ким знала о том, что произошло с ним в тюрьме, – больше, чем сама этого хотела.
Мужчина посмотрел на свою подругу, а потом – вновь на инспектора.
– Однажды в тюрьме у меня был посетитель. Невысокий старичок, который передвигался с помощью палки. У него было небольшое бунгало в Нортоне. Один из последних домов, который я ограбил перед тем, как меня закрыли. Он не рвал и не метал. Даже не грубил мне. Он только хотел твердо знать, что, когда я выйду, я больше к нему не вернусь.
Лен опустил глаза и уставился в пол.
– Он сказал мне, что его пожилая супруга превратилась в психичку. Что она не может ни есть, ни спать и рыдает при малейшем шуме. И он просто хотел получить возможность заверить ее, что она в безопасности.
– А вы что, действительно думали, что ограбление – это преступление без жертв?
Мужчина кивнул, но так и не поднял глаз.
– Я считал, что просто забираю вещи, которые почти наверняка застрахованы. Хотя, честно говоря, это волновало меня в последнюю очередь. После того как выходил из ограбленного дома, я мгновенно о нем забывал. И мне никогда не приходило в голову, что я оставляю за собой такой страх. Ведь я никогда в жизни не применял силу и никогда не ставил себе задачу причинить кому-то вред… – Ким увидела сожаление в его глазах. – И вот мысль об этой женщине, которая из-за меня живет в постоянном ужасе… она меня просто убила.
– И что же вы сделали?
– Написал ей письмо. После этого я написал еще множество писем, но в тот день письмо к пожилой даме было единственным. А еще я рассказал старику, что привлекло меня в его доме в первую очередь, с тем чтобы он постарался избежать ошибок в будущем.
Ким была тронута искренними эмоциями, которые звучали у него в голосе.
Наконец Лен поднял глаза и посмотрел на нее.
– И самое страшное – это то, что, уходя, он протянул мне руку. Этот старик протянул мне свою гребаную руку!
Инспектор увидела его покрасневшие глаза.
– Он очень старается, – вмешалась в разговор Венди, нежно дотронувшись до ноги мужа.
