Культ личности Ким Ир Сена с конца 1960‑х годов развивался ускоренными темпами; пик его обозначало обострение конкуренции между Ким Чен Иром и Ким Ён Джу — каждый пытался превзойти другого в уровне подхалимажа. Как специалист по пропаганде Ким Чен Ир оказался в наиболее выгодной для себя ситуации для того, чтобы контролировать процесс создания и раздувания образа своего отца с помощью фильмов, книг, картин и опер, возвеличивавших его и превозносивших все более; были созданы новые творческие организации — такие как художественная студия «Мансудэ» и киностудия «Пэктусан» — с единственной целью: восхвалять Ким Ир Сена. Шестидесятилетняя годовщина Великого Вождя, отмечавшаяся в 1972 году, превратилась в череду бесконечных празднеств, продолжавшихся весь год — разумеется, во главе этого политико-идеологического карнавала стоял Ким Чен Ир, лично писавший тексты песен, организовывавший концерты и, что важнее всего, не забывавший зафиксировать свои заслуги.
Не удовлетворившись раздуванием личной репутации Ким Ир Сена, Ким Чен Ир приказал изъять из обращения (или переписать) мемуары других революционеров
[101], опасаясь, что они могут перетянуть на себя часть общественного внимания. По его инициативе в 1970 году обязательной для членов партии стала практика носить значок с изображением Ким Ир Сена: они и сегодня носят такие значки на лацканах. Значок крепится слева, чтобы образ Ким Ир Сена всегда находился рядом с сердцем партийца
[102]. Если культ личности Сталина концентрировался на роли лидера как непревзойденного, величайшего слуги партии, то Кимы пошли дальше: Ким Ир Сен был больше, чем партия, больше, чем социализм, и, безусловно, больше, чем любое другое человеческое существо. Больше чем кто бы то ни было для создания такого имиджа сделал его собственный сын.
Такое беспредельное подобострастие окупилось сторицей. К 1973 году было ясно, что преемником будет именно Ким Чен Ир, а не Ким Ён Джу (здоровье которого к тому времени еще и пошатнулось). В сентябре того года Ким Чен Ир стал членом Политбюро и вернулся в ОИО уже в качестве заведующего — на место своего дяди. Ким Ён Джу пришлось довольствоваться чередой почетных синекур. Мать Ким Пхён Ира, Ким Сон Э, принудили к унизительному признанию первенства Ким Чен Ира, заставив публично возносить хвалы его матери — той, кого она заменила в качестве жены вождя нации.
Ким Чен Ир также стал главой движения «Трех революций»
[103]. Эти группы молодых лоялистов, подобные хунвэйбинам («красногвардейцам») в Китае периода культурной революции, были созданы для того, чтобы ослабить и в конечном счете вымести вон «старую гвардию». Но, в отличие от хунвэйбинов, северокорейские «красногвардейцы» находились под абсолютным контролем центра. Десятки тысяч участников движения «Трех революций» инспектировали фабрики, школы, деревни и правительственные учреждения, проверяя все аспекты работы и поведения людей. Они вынуждали людей проводить сеансы публичной самокритики, поощряя окружающих присоединяться к этим сеансам. Кроме того, молодые «революционеры» должны были шпионить за теми, к кому они приходили, передавая всю релевантную информацию в центр. Даже Центральный Комитет Трудовой партии Кореи не мог противостоять инспекциям движения «Трех революций».
Участников движения, наиболее отличившихся на поприще шпионажа и доносительства, Ким Чен Ир продвигал на значимые посты
[104]. Поэтому они были крайне заинтересованы в построении атмосферы страха, в которой даже малейшая демонстрация нелояльности могла привести к жестокому наказанию — публичному унижению, потере поста или даже отправке в трудовой лагерь. Лагеря всегда оставались реальной угрозой даже для тех, кто занимал самые высокие ступени властной лестницы. В 1976 году заместитель премьер-министра Ким Дон Гю был вынужден сменить свой особняк на барак в трудовом лагере — за критику Ким Чен Ира. В лагере он и умер.
Сеть информаторов Ким Чен Ира пронизывала все уровни структуры власти в КНДР, вплоть до самых высших. В конце концов жертвой этой сети пал и Ким Пхён Ир: осведомители донесли Ким Чен Иру, что прихлебатели его младшего соперника любили скандировать: Ким Пхён Ир мансе («Да здравствует Ким Пхён Ир»)! (здравица мансе дословно означает «десять тысяч лет [жизни]». — Прим. пер.); подобное пожелание допускалось исключительно в адрес Ким Ир Сена. Ким Чен Ир доложил об этом отцу, который к тому времени уже искренне верил в тот общественный ажиотаж, что окружал его образ. Ким Пхён Ир был «изгнан» из страны — отправлен в качестве дипломата за рубеж в 1979 году. Когда Ким Чен Ир умер в декабре 2011 года, его сводный брат все еще находился далеко от родины, в Польше, где он служит послом до сих пор (в 2015 году он был переведен послом в Чехию. — Прим. пер.).
Даже за самим Ким Ир Сеном велась слежка. Примерно к 1976 году Ким Чен Ир перекоммутировал все телефоны своего отца на свой кабинет, чтобы перехватывать все разговоры человека, которого он представлял всем остальным жителям Северной Кореи практически в качестве живого бога. Сам факт того, что он был в состоянии сделать это, свидетельствует о многом. С тех пор, что бы ни планировал лидер государства, Ким Чен Ир всегда мог заранее подготовить какие-то меры противодействия, если считал, что намерения отца могут как-то ему повредить
[105]. Стоило лидеру только выразить интерес к каким-то новым политическим мерам или иным средствам прославления себя, Ким Чен Ир демонстрировал почти сверхъестественные способности предвосхищать его прихоти и исполнять их.
В дополнение к лести и слежке Ким Чен Ир в своем восхождении к вершине власти полагался еще и на очевидную силу денег — контроль над денежными потоками позволял ему формировать систему лояльности и политического патронажа, укреплявшую его статус. Ким Чен Ир был создателем «Бюро 39», организации, получившей по всему миру самую дурную славу в качестве организационного центра северокорейской «экономики в духе клана Сопрано (т. е. мафиозной — аллюзия на одноименный популярнейший американский сериал о жизни мафиозного клана Сопрано. — Прим. пер.)». «Бюро 39» появилось в 1974 году. Деньги, заработанные «Бюро 39», не только обеспечивали роскошный образ жизни клана Ким, их также тратили на подарки (машины, яхты, дома, золотые часы и тому подобное), обеспечивающие лояльность подчиненных и прислужников. Рост этой организации способствовал размыванию границ между правящей семьей и государством и ускорял переход КНДР от идеологизированного государства к стране, в которой все и всех можно было купить — за твердую валюту, конечно.
