– Судя по тому, что я здесь нарыл, выходит, около сотни, – ответил Джинн, пялясь в голограмму над своим планшетом. – Ее спустили то ли в тысяча девятьсот семьдесят шестом, то ли в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом. Она служила во флоте СССР, потом – России, потом ее списали и переоборудовали в корабль снабжения для подводных городов России в Северном Ледовитом океане. А еще с нее спутники запускали. В общем, ветеран из ветеранов, но, как видите, на ходу.
Он подпер кулаком подбородок и сказал:
– А еще, пипл, я понял одну шнягу относительно того, почему я не могу выйти в Интернет. И, факн’щит, это оказалось просто, как исходники виндовс. Но…
Он отвернулся:
– Но я должен проверить свою догадку, хм, и кое с кем посоветоваться. Короче, никто не станет возражать, если я урулю на неопределенное время?
Фредди фыркнул, я пожал плечами:
– Che cazza, я тебе не папа с мамой. Ты уже взрослый, бро, можешь делать все, что вздумается.
– Так я пойду? – Джинн выключил планшет и встал. Мы с Фредди синхронно кивнули, и Фредди добавил:
– Иди-иди, ни пуха, ни пера.
– Иди ты, – бросил Джинн и быстро, словно боясь, что мы его привяжем к койке, покинул каюту.
Фредди встал:
– Бро, я человек простой, загадки разгадывать не умею, в общем, скажу честно – когда мы загружались, Апистия намекнула, что на этой «убийце городов» полным-полно свободных кают. А я привык намеки понимать. Думаю, ты тоже, и понимаешь, что я иду вовсе не для того, чтобы обсуждать с кем-то, почему нельзя выйти в Интернет с борта подводной лодки.
– По крайней мере, честно, – ответил я. – Ладно, иди, развлекайся, а я пока задрыхну. Шутки шутками, а спать человеку тоже надо.
Фредди ушел – теперь он ходил куда увереннее, чем раньше, – и я остался один. Che palle
[8], и чем заняться? Цезарь в багажном отделении с другими машинами Проекта, мастерской, как на базе, у меня нет – не смотреть же головидение? Или посмотреть чего-нибудь? Я включил планшет, полистал список доступных для скачивания фильмов, выключил планшет… ничего не хотелось, внутри образовалась какая-то bucca di culo, в которую ухнуло мое вечное неунывающее настроение.
Может, и правда поспать? Но спать, как на грех, не хотелось. Поискать, что ли, приключений на свою задницу? Я никогда не видел, как выглядит ядерный реактор, а он на этой консервной банке был.
Я уже почти собрался отправиться на поиски младшего и пока по крайней мере здорового брата пресловутой Фукусимы, как в дверь тихонько постучали. И, che cazza, я знал, кто, потому открыл без всякого вопроса.
– Джинн и Дария занимаются какими-то исследованиями в Сети, – сказала Куинни, заходя в каюту, – и, хоть они мне ничего не говорили, я поняла, что мое общество им немного в тягость. А поскольку Фредди и Тень решили прогуляться по лодке, насколько я понимаю, с целью найти подходящую, не занятую никем, каюту, мне пришло в голову, что ты тут один скучаешь.
– С чего ты взяла, что я скучаю? – спросил я.
– С того, что Цезарь кукует в ангаре, – ответила она. – И мастерской для того, чтобы собирать всякие механические штуковины, здесь тоже не наблюдается. Я знаю, что это такое, не иметь возможности заниматься любимым делом, столкнулась с этим немного раньше: на антарктической базе казино так и не обнаружилось. Но я нашла себе другое занятие, и, кажется, все у меня получается.
Она говорила, а я смотрел на нее и думал: она пришла рассказать о том, как плохо, когда не получается заняться любимым делом? Или агитирует меня найти другое хобби? Или почему она здесь?
– Скучаешь без азартных игр? – спросил я, отойдя к своей койке. Рядом был небольшой рундук для личных вещей, среди которых у меня затесался планшет и, cazarolla, маленький 3Д-принтер. «Беретту» на таком не выстрогаешь, так, для всяких мелочей. Мало ли что может понадобиться – ключик какой-нибудь, инструмент, да хоть пуговица для штанов – не обращаться же к кураторам по каждой мелочи? – Хочу тебе предложить одну штуку…
– Звучит заманчиво, – сказала Куинни. – Надеюсь, ничего такого… предосудительного?
– Да кому тут нас осуждать? – хмыкнул я. – Фичам? В общем, присядь пока, я быстро…
Пока мы мило болтали, я нашел на планшете нужный образ и пустил на печать. Когда-то давно, говорят, карточные шулера умели определять масть и достоинство карты по огрехам печати рубашки. Но те времена прошли, и теперь карта изготавливалась уже с нанесенным изображением и с совершенно одинаковой рубашкой. Пятьдесят две карты принтер распечатал за полторы минуты. Я вынул новенькую колоду из лотка и перетасовал:
– Когда-то я неплохо рубился в покер, – сказал я Куинни, заинтересованно наблюдавшей за моими манипуляциями. – Возможно, у меня тоже есть к этому… сверхспособность? Просто она дремлет… вот я и подумал, не сыграть ли нам? Посмотрим, так ли ты в этом хороша, как говоришь.
– Ты уверен? – спросила она, прикрыв глаза.
– Ты что, боишься? – парировал я. – Кстати, чтобы придать игре серьезность, предлагаю играть на раздевание.
– Вообще-то, ты уже видел меня голой, – заметила она, протянув руку, чтобы взять у меня колоду. – И даже потрогал.
– Не откажусь повторить, но, боюсь, случай может представиться не скоро. Почему бы немного не потормошить естественный ход событий?
– А не боишься остаться без штанов? – поинтересовалась она с прежней своей насмешливостью. – Ты не знаешь, на что нарываешься…
– Neanche cazza. Вот еще, тоже мне, повод для страха.
– Ну, тогда держись у меня, – фыркнула она. – Сдаем по очереди, я с первой руки, согласен?
Я кивнул.
Куинни
Сверхспособности… они – как чувства. Мы можем быть не готовыми к любви или ненависти, можем искренне желать полюбить или возненавидеть, но нашим чувствам плевать на это с высокой крыши – мы любим и ненавидим независимо от нашего желания.
Едва я коснулась еще теплой после принтера колоды, то почувствовала какой-то ток, словно все мое тело пронизало высокое напряжение. Я могла вообще не задумываться, сила, исходящая изнутри меня, проходящая через мою татуировку, сама вела мою руку.
Через полчаса я словно очнулась – пока Призрак, голый до пояса и без обуви, вытаскивал ремень из джинсов, я смотрела на карты, еще не перетасованные (была моя очередь тасовать), и думала. Что я делаю? Я хочу показать Призраку свое превосходство? Но мое превосходство – не моя заслуга. Я не знаю, чья – может, Ройзельмана, может, матушки-природы, но не моя. И что я докажу, раздев его и оставшись одетой? Разве это то, что мне нужно?
Я сдала карты – и, зажмурившись, приказала сверхсиле молчать.
Это был поединок на равных – он действительно неплохо разбирался в покере, но и я, даже без помощи сверхспособности, играла более чем хорошо. Наш поединок стал еще интереснее, когда мы оказались в равных условиях. И все-таки он проиграл, хоть я и не пользовалась своей сверхсилой. Расставшись с последней деталью своего туалета, он сел, закинув ногу за ногу, посмотрел на меня и усмехнулся:
