Но у меня получилось. Впрочем, и получилось вернуться.
Я прижималась к Призраку, чувствуя, что дрожу; к счастью, Призрак не обращал на это внимания. Когда фичи исчезли, я сказала:
– Между прочим, они правы: нам действительно надо отдохнуть. Призрак, в какую комнату мыпойдем?
Призрак перестал осматривать свою руку и обернулся ко мне:
– Мы?
– Да, che cazza, мы, – проговорила я. – Уточню: мы с тобой, caro mio. К черту все это, зачем отрицать очевидное?
– Что? – хитро прищурившись, спросил Призрак.
– Сам знаешь, что, – я бросила взгляд на ребят, с интересом за нами наблюдающих. – Ну, что уставились? По-моему, всем все уже должно быть понятно.
– Мне лично давно было понятно, – улыбнулась Тень. – Мне непонятно, чего ты так нервничаешь?
– А что я, радоваться должна, что ли? – огрызнулась я.
– Вообще-то, да, – фыркнула Дария. – Я, когда Джинна увидела, так готова была прыгать от радости. А когда поняла…
Джинн заметно смутился, и я пришла на помощь ему, а заодно и себе:
– Вот еще! Всю жизнь мечтала сойтись с каким-то босяком из Палермо.
– Это еще что, подруга, – хмыкнул Призрак. – Если бы в Палермо узнали, что Микеле Солариано Росси сошелся с девочкой из знойной Африки…
– Расстрелять вас всех, – огрызнулась я. – Расисты, неандертальцы нетолерантные, а ты конкретно еще и сраный мужской шовинист!
– Ты, как всегда, права, cara mia, – спокойно сказал Призрак и внезапно подхватил меня на руки. – Наша комната будет напротив комнаты Джинна и Дарии, не возражаете, ребята?
Возражать никто не стал.
Дария
Было такое время, что я боялась стать чем-то вроде одушевленного кабачка на ножках. В смысле того, что в моей жизни ничего не происходило, решительно ничего. Тогда я начала ваять фигурки из воска в наивной надежде сделать действующую куклу вуду своей матушки. Примерно тогда же занялась изучением компьютера.
Первое стало моей сверхсилой. Второе помогло найти любовь.
Я мечтала, чтобы моя жизнь была чуть поактивней, и кто-то добрый сверху решил мне в этом посодействовать, но малость не рассчитал силы, и теперь я напоминаю самой себе кошку на раскаленной крыше. Впрочем, мы все пляшем на этой раскаленной крыше, и убраться с нее нет никакой возможности.
Всего стало слишком много. Слишком много событий, слишком много информации, слишком много возможностей. Я понимала, что могу намного больше, чем то, что успела уже применять, но не знала, как овладеть собственными силами. Я упускала что-то важное, но что именно?
Я рухнула на большую двуспальную кровать (привет, кураторы! Мне всегда нравился здоровый цинизм) и сказала Джинну:
– Боже, как я устала… но самое странное, что я устала, а отдыхать не хочется.
– Знакомо, – кивнул он. – Я думал, что это из-за моего имплантата, но нет – с тех пор, как они с Купером нашли общий язык, я могу работать даже во сне.
– Здорово! – я заставила себя подняться и принялась стаскивать комбинезон Проекта. Хм… комбинезон. Не всякий скафандр так крут, как этот комбинезон. – А я так не могу, мне, чтобы что-то изваять, надо бодрствовать. Я в душ.
– Ага, – кивнул он, и я отправилась по указанному адресу, но дверь не закрывала.
– А ты сейчас чем-то занят? – спросила я, открывая воду. Душ оказался лучше, чем на подводной базе, как ни странно.
– Я почти всегда чем-то занят, – ответил он.
– А конкретно сейчас? – Наноботы на моей коже, получив долю влаги, тут же восприняли себя суперменами и приступили к уходу за телом и волосами. Приятно, у матушки я о таком только мечтать могла!
– Разбираюсь со здешней сетью, а если быть точным – со службой снабжения, – ответил он. Я выглянула из кабинки и заметила, что он тоже раздевается. – Я залез к ним в трюм и обнаружил много интересного из того, что напрямую через курьерскую службу мы получить не можем. Сейчас пытаюсь обойти этот запрет с помощью одной старой хитрости.
– Слушай, – сказала я, – чего ты ждать будешь, иди сюда, в кабинке достаточно места для двоих. – Заодно и расскажешь мне, о какой хитрости идет речь.
В комнате что-то тихо стукнуло, и через несколько секунд Джинн появился на пороге санблока, красный, как албанский флаг. Какой он все-таки худой и сутулый… но такой родной.
– Был такой анекдот: заспорили как-то мусульманин, католик и иудей, у кого Бог больше чудес делает. Мусульманин говорит: иду я по пустыне, жара, пить хочется… я Аллаху помолился – бац, за барханом оазис. А католик ему: возвращаюсь домой из далекого прихода, и тут дождь как хлынет, а мне еще миль пять пешком. Ну, я Богу помолился – бац, справа и слева от дороги дождь фигачит, а на дороге сухо. Слушал их раввин, и говорит: фигня все это, вот у меня чудо было. Шел я как-то в субботу по улице, смотрю – на дороге кошель, забитый наличкой. А суббота, то есть мне нельзя за ним нагнуться… ну, я помолился, и Бог меня услышал – у всех вокруг суббота, а у меня среда…
– И какое это отношение имеет к местной сети? – спросила я и добавила: – Да забирайся внутрь уже, хватит делать вид, что ты меня не знаешь и ни разу не тискал.
– Как можно стащить что-то, что хорошо охраняется? – спросил он, забираясь в душ и не реагируя на вторую часть моей фразы. – Очень просто, если охрана будет уверена, что ты спер что-то совсем ненужное. То есть, скажем, если ты несешь пистолет, а все думают, что это пылесос, никто не знает, что ты вооружен.
– Пистолет? – удивилась я, оборачиваясь к нему. Мне было странно, что он по-прежнему меня стеснялся, несмотря на все, что было между нами. Это забавляло и казалось ужасно милым. – Почему именно пистолет?
– Ну, я сейчас пытаюсь превратить пистолет в ланчбокс, – признался он. – А поскольку у меня были хорошие учителя, то я не просто изменил его айди в здешней сети, но еще и проверяю все системы слежения. Заодно составляю карту их расположения – мало на что она может пригодиться?
– Нет, ну, все-таки зачем тебе пистолет? – сказала я, приближаясь так, чтобы коснуться его тела своей грудью.
– Как говорит Призрак, мужчине оружие никогда не помешает, – ответил он. – Дария… ты меня провоцируешь, что ли?
– Угу, – согласилась я, легонько прикусив нижнюю губу. – Когда ты работаешь, ты чертовски сексуален. Не потрешь мне спинку?
– Зачем, ведь наноботы… – начал было он.
Но не закончил. Догадался, что наноботы тут совсем ни при чем.
Бракиэль
В медлабе не было никого… поправка – никого, находящегося в сознании. Над одним из столов был установлен неприятно напоминающий крышку гроба купол, под которым что-то сияло, словно крохотные гремлины занимались там сваркой с использованием старинных дуговых аппаратов. Сейчас сварка плазменная, она не сверкает, а сияет равномерно. А кое-где уже и диффузную применяют, там вообще только слабенькое красноватое свечение…
