Мы опять дружно согласились.
– Нам надо бежать, – сказала Нтомбе. – Эли, я подожду тебя за дверью, о’кей?
– Эли? – переспросил Призрак, когда двери за Нтомбе закрылись. Бракиэль коротко кивнул:
– Сокращение и от Бракиэль, и от Элиаху, так что удобно. Вот что, народ, если что, я на связи через фичу. Я тоже буду вас держать в курсе, а если возникнут какие-то проблемы, – он выразительно зыркнул на Призрака с Джинном, – я смягчу удар.
* * *
– Мы выпьем пивка, и не дрогнет рука художника из кабаре…
Справа и слева – настоящее время. Разум справа – пятый аркан, прямое положение. Хорошая карта. Чувства слева – шестой аркан, самый парадоксальный в Таро. Аркан зовется «любовники», но в прямом положении с таким раскладом имеет едва ли не противоположное значение. К счастью, у нас он как раз в обратном положении – всего лишь необходимость договариваться, делать что-то сообща. Все-таки удивительная штука эта колода Ресинголо – я не сомневалась в том, какие карты лежат в центре расклада. Еще не было ни разу, чтобы гадание не сошлось…
Призрак вызвал Цезаря, чтобы отвезти Льдинку, я поехала с ними. Остальные отправились пешком. Ехать, впрочем, было недалеко, это же станция, пусть и довольно большая, так что для мотоцикла здесь расстояния никакие. Мы отвели Льдинку в ее комнату, где на столике лежал брелок, изготовленный нами на «шабаше». Льдинка сказала, что хотела бы расспросить нас обо всем, хотела дождаться остальных ребят, но, наверно, не сможет, уж очень устала. Мы доверили ее Арвен, дождались, пока она заснет, и вышли в общую комнату, где уже собрались все остальные.
При этом Призрак выглядел странно; я заметила это, но списала на усталость, но у Джинна было иное мнение:
– Что-то ты, бро, выглядишь так, будто тебе обратно к этому…
– Ты прям пророк Самуил, – ответил Призрак. – Угадал или почти угадал.
У Джинна глаза на лоб полезли:
– Ты что… Призрак, ты точно не заболел?
– Хуже, – махнул рукой Призрак. – Мне, бро, похоже, incazinatto maximo
[29], независимо от того, что я выберу. Но, che cazza, по ходу, придется мне с этим merdissimo поближе познакомиться, fanculo con un cavalo
[30].
– Эй, – сказала я, обеспокоившись. Он что, серьезно? Или у него шуточки такие? Если это шутки, то я ему так пошучу… – Ты рехнулся? Я тебя по второму кругу туда не пущу!
– Я обойму выронил, к «беретте», – сказал Призрак. – Нет, я здесь не единственный со стволом, есть ребята из Африки, Америки, Восточной Европы, те тоже без ствола даже в сортир не ходят, но, кажется, о моей любви именно к этой торговой марке не знает разве что «Таннин» Бракиэля, и то не факт.
– Да ладно! – махнул рукой Фредди. – Ну, узнают они, что ты там был, и что? Не грохнут же!
– Да я что, за себя переживаю?! – возмутился Призрак. – Если бы у меня одного с этого проблемы были, я сам бы к Николь с повинной пошел, хрен с ним, с меня не убудет. И Джинна я не заложу, а остальные как бы и не при делах. Но вот Бракиэль…
Наверно, каждый из нас в этот момент уставился на Джинна так, как в старых мультфильмах показывают – до выпадения глаз. Все прекрасно помнили, что не так давно Джинн с Бракиэлем были, ну, не то чтобы врагами, но не друзьями, это точно.
– Что Бракиэль? – ошарашенно спросил Фредди.
– Сам посуди, – ответил Призрак. – Un piccolo stronzo только-только поперло по всем направлениям – и с бабой у него лады, и с карьерой – глядишь, еще и куратором забабахают, а тут такое западло с моей стороны. Досадно, блин, и я себе такого точно никогда не прощу… Джинн, откроешь мне двери?
– Ты дурак? – спросил Джинн. – Или прикидываешься? Идти туда опять – чистое безумие. Так что даже не думай, что я тебя одного пущу – вместе попали, вместе и выбираться будем.
– Или вместе нас завалят, – возразил Призрак. – Что вероятнее. Понимаешь, одному проскочить легче, чем вдвоем…
– Да хрен там! – Джинн вскочил с диванчика. – Вдвоем мы уже…
– Я пойду, – внезапно сказала Тень. Теперь мы все уставились на нее.
– Это еще с какого перепугу? – спросил Призрак.
– Во-первых, я умею ходить сквозь стены, – сказала Тень, скромно потупившись, – во-вторых, владею невидимостью…
– А если этой твари твоя невидимость до фонаря? – предположил Призрак.
– Ну, на этот случай у меня тоже кое-что припасено, – улыбнулась Тень.
– Я пойду с тобой, – сказал Фредди. – И не вздумай отказываться. Заметь, я не запрещаю тебе идти, но должен быть рядом, чтобы защитить.
– Вы, кажется, забыли о моем существовании, – вмешалась Дария. – И о моих фигурках. Мы сможем вытащить вас в любую минуту с помощью моих кукол.
– А как вы узнаете, что у нас неприятности? – спросил Фредди.
– Там стены из шаббанита, – хмыкнул Джинн. – Мы с Призраком проследим, что вы там делаете, ок? Тогда план такой: Тень с Фредди заходят в ангар, не через дверь, сквозь стену. Мы с Призраком на месте, смотрим и, если что, готовимся прийти на помощь. А Дария и Куинни держат наготове ваши куклы и готовятся эвакуировать вас, если понадобится.
На том и порешили.
* * *
Последняя карта символизирует собой будущее. Ее я всегда открываю с опаской, хотя в Таро даже такие страшные арканы, как смерть, дьявол, повешенный или башня, могут иметь самое разное значение, и далеко не всегда отрицательное. В конце концов, любопытство пересиливает страх, рано или поздно это со мной всегда случается…
Двадцатый аркан. Суд.
Что это значит? Что все закончится. Банально? Но это жизнь.
В ту ночь я проснулась от того, что Призрак тихонечко встал с кровати, осторожно, видимо, чтобы меня не разбудить. Мне стало интересно – куда это он? Я, понятное дело, не ревновала, но когда твой мужчина посреди ночи потихоньку куда-то линяет, согласитесь, это необычно…
Впрочем, он вернулся довольно скоро, прижимая к груди какой-то предмет. Я мысленно приказала комнате включить приглушенный свет. Свет был неярким, но все равно, Призрак от неожиданности чуть не выронил то, что принес.
Это была небольшая, дюймов десять, статуэтка темнокожей женщины в свободного кроя богатой одежде и с короной на голове. На руках женщина держала младенца, тоже темнокожего и в короне. Призрак попытался было спрятать статуэтку, но я просто остановила его и взяла фигурку у него из рук:
– Кто это?
– Мадонна ди Лорето, – сказал Призрак, и я заметила, что, кажется, он покраснел. – Можно, она у нас постоит, на полочке?
