– Если выстрел не причинил вреда, быстро меняй диапазон, – посоветовал Джинн. – В каком-то его можно достать, по-другому просто не может быть.
Мы также придумали нечто под названием «разобщитель». Не знаю, как это описать и на что это похоже. Больше всего, наверно, на буддистскую мантру, повторяя которую полностью «отключаешь» сознание. Вот только буддистам нет необходимости в состоянии транса вести бой, в отличие от меня. Потому моя мантра была боевой – она передавала организму необходимые сигналы от сознания в минимальном объеме, причем эти управляющие сигналы существовали как бы в записи – то есть мое сознание мог полностью сковывать ужас, а тело при этом продолжало бы выполнять заложенную программу – дешево и сердито.
Мы с Джинном «разбежались», но я продолжал «слепое тестирование» своего организма, со стороны совсем не заметное. Казалось, что я занимаюсь привычными делами – принимаю душ, ужинаю с Тенью, кормлю Талисмана, играюсь с ним распечатанной на принтере мышкой на веревочке – котенок, в настоящий момент не обремененный своей «параллельной сущностью», забавно пытался поймать искусственного грызуна и возмущенно шипел, когда это не удавалось.
И все это время я работал с новой программой, хоум-версией знаменитой «Мертвой руки»
[32]. Кроме шуток, в какой-то момент я понял, что мне можно вынести мозг, а тело продолжит воевать, как ни в чем не бывало. И чтобы воевало оно как можно лучше, я дополнял программу все новыми и новыми возможными ситуациями и адекватными на них ответами.
– Ты такой серьезный, – сказала Тень, когда мы легли в постель. Кстати, первое время я спал на нашей кровати «по диагонали», но потом додумался, как дорастить ее до необходимых мне размеров. – Думаешь о завтрашнем дне?
– Ага. Честно, не хочу, чтобы ты в этом участвовала, но умом понимаю, что лучше тебя никто не справится. Но ты должна мне пообещать…
– Что? – спросила она.
– Что в случае угрозы ты сразу же бросишься прочь оттуда.
– Хорошо, – ответила она, но я не закончил:
– Сразу же, моментально! И не вздумай задерживаться из-за меня. Пойми, если я не буду думать о том, как защитить тебя, у меня окажется больше шансов.
Она помедлила, но потом кивнула:
– Хорошо. Хотя для меня это будет трудно… давай ты тоже мне пообещаешь?
– Что? – спросил я.
– Что выберешься оттуда, если такое случится. Я понимаю, что это глупо, но мне почему-то кажется, что если ты мне это пообещаешь, ты выберешься в любом случае. Ради меня.
Я протянул руку и погладил ее по щеке и плечу:
– Так оно и есть. С тобой я чувствую себя… мммм, каким-то сверхъестественным существом!
– А разве ты не сверхъестественное существо? – с улыбкой поинтересовалась Тень. – Разве все мы – не сверхъестественные, с нашими фичами, сверхспособностями, имплантатами, слиянием?
Я кивнул:
– Сам иногда об этом думаю. По сути, мы намного круче, чем герои всяких комиксов и голофильмов, но по крайней мере я совершенно не чувствую себя суперменом. Да и другие… Мы получили сверхспособности, но остались все теми же подростками, какими были.
– Как по мне, это просто замечательно, – Тень зевнула. – Я никогда не любила голофильмы про суперменов именно потому, что они себя ведут, – она вновь зевнула, – как нарисованные.
– Спи уже, – сказал я, погладив ее по волосам, – завтра тяжелый день. А для тебя особенно.
– Как будто для тебя легкий, – буркнула она, сворачиваясь клубочком. Через минуту девушка уже тихонько посапывала, а я вернулся к своей программе. Так, а если эта штука умеет летать?
* * *
Мы стояли у глухой стены в коридоре, параллельном тому, по которому шли Призрак и Джинн, прежде чем попасть в передрягу. Этот коридор был техническим, половину его занимали консоли с кабелями, гофрами, трубопроводами… Тем лучше.
Призрак и Джинн вооружились – у Призрака был дисраптор, у Джинна – какая-то странная штуковина, вроде старинного керамического изолятора на импровизированном прикладе, напечатанном на принтере. К изолятору от подсумка на поясе тянулись провода.
– Широкополосная электромагнитная пушка, – пояснил он. – Действует в основном на электронику, но в луч попадать не советую – нервная система тоже может коротнуть. Ну как, все готовы?
– Я готова, – сказала Дария, сидевшая на одном из трубопроводов. В руках она держала пару наших кукол.
– Я тоже, – подтвердила Куинни. Ее задачей была подзарядка всех нас энергией, и она действительно хорошо подготовилась, вокруг нее даже воздух потрескивал от статического электричества, а в коридоре ощутимо пахло озоном.
Тень смотрела на глухую стену, но я знал, что она видит сквозь нее:
– Вижу обойму, – проговорила она. – Метров двадцать от нас по направлению к двери. Твари не вижу, но чувствую. Странно. Но, похоже, она не знает, что мы здесь.
– С чего ты взяла? – спросил я.
– Я слышу ее мысли… – неуверенно ответила она. – Точнее, наверно, чувства. Как интересно…
Она вздохнула:
– Ладно, пора.
– С богом, – сказала Дария.
– Храни вас, Пресвятая Дева, – добавил Призрак. Я удивился, поскольку ожидал от него другого. Чего-то более привычного, вроде знаменитого in culo alla balena! Заболел наш Призрак, что ли?
А Тень уже приоткрыла часть стены, и я мог видеть то, что находилось внутри. И валяющуюся на полу обойму, и тварь – огромную черную, как сам космос, груду – казалось, она черная не потому, что такой у нее цвет, а потому, что у нее вообще нет никакого цвета. Тень осторожно зашла, я заскочил вслед за ней. Проем за нами закрылся.
Тень
В наше время чтением мыслей вряд ли кого-то можно удивить. Первые устройства для этого (естественно, военного назначения) появились еще в конце прошлого века, и за прошедшие восемьдесят лет получили довольно широкое распространение. Даже «умный дом» моей матушки умел исполнять самые простые мысленные пожелания (хоть это и влетело ей в копеечку), а к моменту моего «исчезновения» она подумывала над тем, чтобы поставить в доме более чувствительную нейросеть.
Уже на антарктической базе я столкнулась с материалом под названием шаббанит, который сам по себе являлся чем-то вроде нейрональной сети, интегрированной в стены с «памятью материала», что позволяло «выращивать» простейшие конструкции вроде турника, появившегося в нашей с Фредди каюте сразу, как только там оказался мой любимый.
