X в. принес с собой некоторое успокоение в отношениях Византии с непокорным городом. Обескровленный и ослабленный экономически, Херсон послушно взял на себя роль форпоста имперской политики в Северном Причерноморье. Однако в Константинополе были прекрасно осведомлены о том, что глубинное недовольство херсонитов центральной властью отнюдь не исчезло. Не случайно Константин Багрянородный в своих советах сыну («Об управлении империей», глава 53) подробнейшим образом описал политическую историю Херсона, особо остановившись на системе административно-экономических мер, при помощи которых предыдущим василевсам удавалось удерживать город в подчинении. Рекомендуя никогда не терять контроля над местными властями, он приводит совет, некогда данный императору Феофилу (829—842) одним из его чиновников: «Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и прилегающими к нему местностями, чтобы он не выскользнул из твоих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам и архонтам». Если же мятеж все-таки случится, то действовать надлежит быстро и решительно: «Да будет известно, что, если жители крепости Херсон когда-либо восстанут или замыслят совершить противное царским повелениям, должно тогда, сколько ни найдется херсонских кораблей в столице, конфисковать вместе с их содержимым, а моряков и пассажиров-херсонитов связать и заключить в работные дома. Затем же должны быть посланы три василика [полномочных государственных чиновников]: один — на побережье фемы Армениак, другой — на побережье фемы Пафлагония, третий — на побережье фемы Вукелларии
[74], чтобы захватить все суда херсонские, конфисковать и груз, и корабли, а людей связать и запереть в государственные тюрьмы… Кроме того, нужно, чтобы эти василики препятствовали пафлагонским и вукелларийским кораблям и береговым суденышкам Понта переплывать через море в Херсон с хлебом или вином, или с каким-либо иным продуктом, или с товаром».
Действенность этих репрессивных мероприятий основывалась на том обстоятельстве, что благосостояние Херсона, к несчастью для него, находилось в жесткой экономической зависимости от торговли с империей. Заключительная часть советов Константина не оставляет никаких сомнений на этот счет: «Знай, что если херсониты не приезжают в Романию [Византию] и не продают шкуры и воск, которые они покупают у пачинакитов [печенегов], то не могут существовать. Знай, что если херсониты не доставляют зерно из Аминса, Пафлагонии, Вукеллариев и со склонов Армениака, то не могут существовать».
Последние слова Константина подводят нас к пониманию подлинной роли Херсона в событиях 987—989 гг., ибо «сам византийский император с предельной ясностью указывает нам экономический базис политической ориентации Херсонеса, то есть кто владеет вышеназванными провинциями на побережье Черного моря, тот располагает ключами к Херсонесу»
. Все порты и прибрежные города Малой Азии, где находили сбыт херсонские товары и через которые, в свою очередь, в Херсонес поступал хлеб, оказались под властью Варды Фоки не позднее весны 988 г. Можно ли сомневаться, что этот опытный полководец и государственный деятель без промедления исполнил все предписания Константина относительно принудительного обеспечения лояльности херсонитов? Следовательно, приблизительно тогда же, весной—летом 988 г., Херсон должен был волей-неволей подчиниться мятежному правителю Малой Азии. По свидетельству Константина, для этого было достаточно одних только экономических санкций. Однако не исключено, что между Фокой и херсонитами имела место политическая договоренность, и Херсон примкнул к мятежу в надежде обрести наконец вожделенную вольность. Сепаратистские настроения в городе были по-прежнему сильны. Стоит только вспомнить, что во время вторжения Святослава на Балканы сын херсонского протевона Калокир открыто изменил империи и даже сам претендовал на трон василевсов.
Переход Херсона на сторону Фоки затруднил сообщение между Константинополем и Киевом. Поэтому вполне естественно, что Василий II в 988 г. поостерегся посылать Анну к ее русскому жениху, так как херсониты легко могли перехватить корабль принцессы возле крымского побережья или в устье Днепра. Владимир же, еще не зная об изменении политической ситуации в Крыму, на исходе лета отправился навстречу невесте и был оповещен о случившемся только во время длительной стоянки в порогах, когда бесплодное ожидание открыло ему глаза на истинное положение дел.
Именно таким образом женитьба Владимира на Анне вдруг была поставлена в теснейшую зависимость от необходимости овладеть Херсоном. Договоры Игоря и Святослава с греками предоставляли русскому князю законный предлог для военного вмешательства в случае отпадения «страны Корсунской» от империи
[75]. Однако навигационный сезон 988 г. уже заканчивался. Поход пришлось отложить до следующего года.
Подавление восстания Варды Фоки
Тем временем прибытие в Константинополь русского войска (лето — начало осени 988 г.) вселило в Василия II уверенность в успешном завершении его противостояния с Фокой. Если еще 4 апреля 988 г. василевс горько сетовал в одном из своих указов, что вплоть «до настоящего дня в нашей жизни не только не было ничего хорошего, но, напротив, не осталось такого вида несчастья, которого бы мы не испытали», то теперь он осмелился перейти к наступательным действиям против мятежников. В тыл Фоке, морем, был направлен небольшой греческий отряд под началом Григория Таронита — аристократа армянского происхождения, одного из немногих военачальников, сохранивших верность братьям-василевсам. По-видимому, перед ним была поставлена задача возмутить против Фоки армянские провинции, где среди местного населения имелось немало сторонников Склира, не простивших Фоке предательского ареста их вождя. Десант Таронита без помех высадился в Трапезунде и, пополнив свои ряды, выступил на юг, в направлении Евфрата. Фока был вынужден спешно снять часть своих войск с берегов проливов и перебросить их на восток. Спустя несколько месяцев отряд Таронита был разбит, но временное ослабление сил Фоки на главном театре военных действий оказалось для него роковым.
Армия мятежников и без того была разделена волею ее предводителя на две неравные части, находившиеся на большою удалении друг от друга. Один полководец Фоки, Калокир Дельфина, с большей частью войска занимал холмы вокруг Хрисополя на азиатском берегу Босфора, держа столицу под постоянной угрозой нападения. Другой мятежный военачальник, Лев Мелиосен, осаждал Абидос — последний портовый город на восточном побережье Дарданелл, признававший правительственную власть. Это был настоящий ключ к проливам, не дававший возможности флоту Фоки полностью запереть Дарданеллы и помешать подвозу продовольствия в Константинополь. Пока у Василия II не было средств для решительного контрудара, подобное распыление сил не представляло опасности для восставших. Но с прибытием в Константинополь вспомогательного корпуса русов ситуация сразу изменилась.
