Глава 4
Разные ипостаси Жильбера Ромма
Подписав 1 мая 1779 г. контракт с А.С. Строгановым, Ж. Ромм перебрался в особняк графа на Монмартре. Лето прошло в сборах, а в начале сентября
[370] семья Строгановых вместе с сопровождающими их лицами, включая гувернера юного графа, отбыла в Петербург, коего достигла только в ноябре.
История пребывания Ромма в России – одна из наименее изученных страниц его биографии. Выше уже отмечалось, что М. де Виссак значительную часть соответствующих глав своей книги заполнил общими сведениями о екатерининской России, почерпнутыми из работ других авторов и не связанными непосредственно с его героем. А. Галанте-Гарроне хотя и выжал все, что мог, из имевшихся в его распоряжении источников, однако, увы, сведений об этом периоде жизни Ромма в них было не очень много. Переписка риомца с оставшимися на родине друзьями за этот период крайне скудна, а о хранящихся в Москве путевых дневниках Ромма итальянский историк не знал. В результате эта глава его монографии получилась довольно скромной по объему: если пяти годам, проведенным Роммом в Париже, А. Галанте-Гарроне посвятил 60 страниц, то шести годам в России – лишь чуть более 40.
Тем не менее некоторые сюжеты А. Галанте-Гарроне осветил очень подробно, например историю взаимоотношений Ж. Ромма и Антуанетты Доде. Эта просвещенная и весьма неординарная девушка, происходившая из не слишком зажиточной страсбургской семьи, была богата уникальными знакомствами. Внучка знаменитой французской актрисы Адриенны Лекуврер (1692–1730), подруги Вольтера и возлюбленной Морица Саксонского, мадемуазель Доде выросла в семье армейского казначея неподалеку от Страсбурга. Многодетная семья жила небогато. Достигнув совершеннолетия, девушка в 1770 г. обратилась к Вольтеру с просьбой найти ей место гувернантки в России. Тот выказал сочувствие, но помочь не смог или не захотел. Сама или с помощью графа Ш.О. д’Аржанталя, ранее проявлявшего участие в судьбе ее матери, а теперь и в ее собственной, мадемуазель Доде получила место компаньонки у графини Строгановой и в 1779 г. отправилась с семьей Строгановых в Россию. Совместное путешествие сблизило ее с Роммом, которого она полюбила. Но вскоре по приезде в Петербург им пришлось расстаться: мадемуазель Доде должна была сопровождать графиню Строганову в подмосковную деревню Братцево. В петербургской части архива Ромма сохранились ее письма возлюбленному, на которые и опирался Галанте-Гарроне, рассказывая об их романе
[371]. К сожалению, ответные послания Ромма до нас не дошли, хотя де Виссак, как мы увидим далее, ими располагал. В корреспонденции же самой мадемуазель Доде речь идет в основном о ее собственной жизни. Про Ромма из них мы можем узнать, пожалуй, лишь то, что он явно не страдал избытком деликатности и нередко огорчал девушку язвительно-морализаторским тоном своих писем. Их эпистолярный роман закончился весной 1782 г., когда Доде покинула Россию и вернулась в Страсбург
[372].
Рассмотрел итальянский историк и связи Ромма с российскими учеными. Хотя в посланиях риомским друзьям Ромм сообщал, что ведет в Петербурге затворническую жизнь, нигде почти не бывает и ни с кем практически не общается
[373], бумаги его архива свидетельствуют о том, что в России он завел знакомство с рядом видных ученых: натуралистами П.С. Паласом и К.И. Габлицем, математиками Ф.-У. Эпинусом, П.Н. Фуссом и И.-А. Эйлером (сыном великого швейцарского математика Л. Эйлера, работавшего в Петербурге)
[374]. Однако в посланиях Дюбрёлю Ромм упорно обходил эту тему молчанием. Даже о том, что великий князь Павел Петрович заказал ему изготовление воздушного шара (по всей видимости, так и не построенного), друзья риомца узнали из вышедшей во Франции книги по воздухоплаванию
[375]. Возможно, Ромм не хотел затрагивать в переписке с земляками тему науки, чтобы лишний раз не напоминать о своих неудачных попытках стать ученым. Что же касается содержания самих писем или, точнее сказать, записок, которыми он обменивался с российскими исследователями, то оно мало что добавляет к уже знакомому нам образу Ромма как любознательного дилетанта, страстно увлеченного всеми точными и естественными науками сразу, но так и не поднявшегося ни в одной из них выше любительского уровня.
В то же время некоторых важных сторон российского периода жизни Ромма А. Галанте-Гарроне коснулся лишь мельком или не коснулся вообще, не обладая необходимыми источниками. Между тем рассмотрение каждой из них позволяет увидеть нашего героя в разных, порою несколько неожиданных ипостасях.
«Вольный каменщик»
С Александром Сергеевичем Строгановым, отцом своего ученика, Жильбер Ромм познакомился не позднее 1776 г.: имя графа впервые появилось в корреспонденции риомца в мае этого года
[376]. Впрочем, не исключено, что их встреча состоялась и раньше, так как в послании Дюбрёлю от 11 мая 1779 г. Ромм пишет об А.С. Строганове: «Я его знаю уже четыре года»
[377].
Как же случилось, что один из богатейших аристократов России доверил практически безграничную власть над своим единственным сыном «просвещенному дилетанту»? Чтобы понять это, необходимо чуть подробнее остановиться на обстоятельствах их знакомства.
Большинство авторов, освещавших историю взаимоотношений Ромма и семьи Строгановых, не уделяли данному моменту сколько-нибудь существенного внимания. Так, М. де Виссак, а вслед за ним П.И. Бартенев и великий князь Николай Михайлович ограничились констатацией, что первая встреча Ромма и А.С. Строганова состоялась у графа А.А. Головкина
[378]. И только А. Галанте-Гарроне обратил внимание на то, что, хотя встреча в доме Головкина действительно имела место, знакомство графа Строганова и Ромма первое время носило поверхностный характер и переросло в настоящую дружбу лишь в результате приобщения обоих к тайнам «братства вольных каменщиков» – франкмасонов
[379].
