Более того, евхаристия, как видно из самого ее названия, — это живая и разумная жертва благодарения со стороны церкви, принося которую церковь снова обращается к Богу с молитвами и ходатайствами, пребывая во Христе и действуя на основании Его жертвы. Ибо только во Христе наши приношения угодны Богу, и только постоянно вспоминая о Его заслугах и представляя их, мы можем ожидать, что наши молитвы и ходатайства будут услышаны.
Если воспринимать это в глубоко символическом и этическом плане, то Христос приносится в жертву Богу Отцу в каждой молитве верующего, и прежде всего в вечере Господней, в том смысле, что Его жертва — единственное основание нашего примирения и принятия. Такова глубинная истина, лежащая в основе католической мессы и придающая ей такое влияние на умы верующих
[1037].
Но со временем эта идея оказалась искажена привнесением чуждых элементов и превратилась в греко–римское учение о жертвоприношении мессы. Согласно этому учению, евхаристия есть бескровное повторение искупительной жертвы Христа через священника ради спасения живых и мертвых, так что тело Христово на самом деле, буквально, приносится в жертву каждый день и час одновременно на бесчисленном множестве алтарей. Термин месса, произошедший от слов, которые произносились при роспуске собрания (missio, dismissio) в заключение общего богослужения, в конце IV века стал означать поклонение верующих
[1038], которое состояло в принесении евхаристической жертвы и в причастии. На Востоке соответствующими терминами были λειτουργία, θυσία, προσφορά.
В жертвоприношении мессы сосредоточивается вся таинственная полнота и слава католического поклонения. Здесь идея священства достигает своей кульминации; здесь вера и благоговение доходят до своего высшего выражения в поклонении. Для верующего католика нет ничего более великого или торжественного, чем акт поклонения, в ходе которого Сын Божий действительно приносится на алтаре зримой рукой священника в жертву Богу за грехи мира. Но хотя католическое богослужение поднимается намного выше пустых жертвоприношений язычников и прообразных жертвоприношений иудеев, древняя система прежних жертвоприношений, тесно переплетенная со всей жизнью иудейского и греко–римского мира, оказала влияние и на церковное служение евхаристии, особенно после номинального обращения всего римского язычества, и почти до неузнаваемости исказила изначальную простоту и чистоту этого служения. Sacramentum почти полностью исчезло, вытесненное sacrificium, а жертвоприношение стало грубым и материальным, затмевая собой Жертву на кресте. Бесконечное и обязательное повторение жертвы Христа лишает саму эту жертву значения.
Библейские доводы в пользу мессы слабы, их можно свести к неправомерно буквалистскому прочтению или даже искажению значения таких мест, как Мал. 1:10 и далее; 1 Кор. 10:21; Евр. 5:6; 7:1 и далее; Евр. 13:10. Послание к евреям особенно часто использовалось в этих целях, хотя учит оно явно противоположному, а именно, упразднению ветхозаветной системы жертвоприношений с введением христианского богослужения, вечной действенности жертвы нашего единственного Первосвященника, сидящего одесную Отца, и невозможности ее повторения (см. Евр. 10:14; 7:23,24).
Теперь мы перейдем к более конкретной истории. Доникейские отцы церкви единодушно воспринимали евхаристию как благодарение церкви; община приносила в жертву Богу освященные дары, хлеб и вино, а вместе с ними — себя
[1039]. Это весьма невинное представление, однако, с легкостью привело к учению о жертвоприношении мессы, как только дары стали отождествляться с плотью и кровью Христа, а присутствие Его тела стало пониматься материалистически. В зародыше римское учение появляется у Киприана около середины III века в связи с его высоко–церковным учением об исключительности священства. У него sacerdotium и sacrificium — связанные между собой идеи, и иудействующее восприятие первого вело к иудействующему восприятию второго. Священник в евхаристии занимает место Христа
[1040] и приносит реальную жертву в церкви
[1041]. Но Киприан не говорит открыто, что объект духовного жертвоприношения — Христос; скорее, Богу приносится к жертву мистическое тело Христа, Церковь, Невеста Христова
[1042].
Учение о жертвоприношении мессы было подробнее развито у никейских и посленикейских отцов церкви, хотя и с большим количеством темных мест и риторических крайностей, а также с колебанием между символическим и грубо реалистическим представлением, пока все важные моменты этого учения не были четко определены Григорием Великим в конце VI века. Моменты эти таковы:
1. Служение евхаристии — самое торжественное из церковных таинств, оно наполняет верующих священным трепетом. Отсюда определения θυσία φοβερά, φρικτη αναίμακτος, sacrificium tremendum, которые часто относят к нему, особенно в восточных литургиях и гомилиях. Вот что говорится в литургии святого Иакова: «Мы приносим Тебе, о Господь, эту чудесную и бескровную жертву». Самое удивительное, что люди, похоже, равнодушно относились к такому торжественному деянию, ибо Златоуст жаловался: «Тщетны ежедневные жертвоприношения, тщетно стоим мы у алтаря; никто не принимает в них участия»
[1043].
