— Что продавали?
— Сигареты, «Джек Дэниэлс», талоны на бензин — всякое такое.
— Ты тоже торговал? — Я шутливо закатил глаза.
— Возможно, — протянул Рамси и стал похож на маленького шкодника, прямо как накануне.
Я рассмеялся в ответ.
— Сочту это за да.
Тут мы все ухмыльнулись. На допросах с Элом Юэйсом такие общие смешки были невозможны. Род так расслабился, что встал и предложил нам лимонада. Я подождал, пока он принесет три стакана, прежде чем перейти к следующему интересующему меня вопросу.
— Кстати говоря, — сказал я, — бумага у вчерашней записки какая-то странная.
Рамси аккуратно поставил свой стакан на столик, поправил очки, чтобы они сидели точно на переносице, снова потянул себя за воротник и только потом ответил:
— Мы с Клайдом вместе купили ее в магазине приколов.
— Вот оно что. Тогда понятно. В офисе такую обычно не встретишь.
— Нет, нет, она другая, — сказал Рамси и кашлянул. — Это воспламеняющаяся бумага. Такую используют фокусники — они мочат руки в воде, и бумага растворяется.
— Точно, я о таком слыхал, — ответил я, понимая, что Род только что навесил мне лапшу на уши.
Накануне я видел, как ловко Род манипулировал Элом Юэйсом, но это не гарантировало, что он не ошибется в ходе следующего допроса, и Рамси действительно ошибся. Фактически он сам загнал себя в угол, откуда я не собирался его выпускать. Но сначала я хотел дождаться результатов экспертизы, чтобы узнать истинную историю этой бумаги.
Пока что было достаточно знать, что описанные накануне формальные отношения Рамси с Клайдом Конрадом на самом деле были гораздо более близкими. Род бывал в гостях у Конрада и ценил кулинарные таланты его жены. Они вместе ходили за покупками, и не куда-нибудь, а в магазин приколов. Некоторые дознаватели слетают с катушек, когда собеседник им врет. Но я не из таких. Я знаю, что чем больше лжи я слышу, тем ближе подбираюсь к истине.
Похоже, Род понял, что пора сменить тему, потому что ни с того ни с сего он спросил у Линн, какой у нее с собой пистолет.
— Никакого, — ответила она (что, кстати, было неправдой), — но мне выдали револьвер «смит-вессон» модели десять-шесть.
Восторг Рамси напомнил мне тот гул, который поднимается в классе, когда мы показываем школьникам свое оружие в день профориентации.
— А у тебя? — спросил он, повернувшись ко мне.
— «Зиг-зауэр-226».
— Ого, клевые у вас пушки, — сказал Рамси, изгибая брови. — Сделаны в Швейцарии, да?
— Ага, — ответил я. — И стоят немало.
— Ты специально такой выбрал? Ей вон, — он кивнул в сторону Линн, — приходится «смит-вессоном» обходиться.
— Я же специальный агент — я все делаю специально, — сострил я, растягивая слова.
— Не такой уж он и специальный, поверь. Просто он в отряде SWAT, потому и носит «зиг-зауэр».
— Круто, — бросил Рамси, и я понял, что только что существенно поднялся в его глазах.
— Слушай, нам уже пора, — сказал я, немало удивив Линн, — но, пока мы не ушли, скажи-ка, зачем Конрад дал тебе тот номер? — Я говорил непринужденно, словно ответ меня не особо интересовал.
— Да не знаю, — ответил Рамси, — просто дал, и все.
— Но это ведь не его домашний номер в Германии?
— Нет, я знаю его номер. Я частенько ему звонил.
— Тогда, может, он собирался в отпуск и решил дать тебе номер, по которому его можно будет найти? — предположил я.
Род лишь пожал плечами, и я отнес свой пустой стакан на кухню.
Мы с Линн поблагодарили его за уделенное нам время, за лимонад и за помощь.
— Да не стоит благодарности, — сказал он. — Звоните в любое время.
Похоже, он говорил вполне искренне. В завершение нашего веселого утра Линн и Род отпустили еще одну немецкую шуточку, скорее всего опять обо мне, и в один голос захохотали.
— Что это было? — спросила Линн, пока мы пристегивали ремни. — Почему мы так рано ушли? Он ведь готов был и дальше говорить.
— Определенно. Он тот еще балабол — не хочу, чтобы он вдруг закрылся.
Линн по-прежнему не понимала моего решения, поэтому я продолжил объяснять, когда мы выехали из трейлерного парка.
— Всему свое время. Не стоит слишком давить, нужно двигаться плавно. Уехав сейчас, мы убедили его, что поверили его словам, даже откровенной ереси. На первом этапе важнее проявлять безразличие, чем выпытывать подробности. Для этого пока слишком рано. Род дает нам все, что нужно.
— А что нам нужно?
— Причина вернуться.
— И где же была ересь?
— Ни в какой магазин за бумагой для фокусов они с Конрадом не ходили — это полный бред.
— Откуда ты знаешь?
— После этого ответа его кадык подпрыгнул, как ребенок на батуте.
Глава 3
На нервах
В плохую ночь при наблюдении с воздуха приходится смотреть на маленький объект на земле, часами не сводя с него глаз. Одновременно нужно держать высоту, избегать столкновения с другими самолетами, корректировать курс с поправкой на ветер, кружить вокруг хаотично передвигающегося автомобиля, координировать действия с наблюдателем, работающим с тобой в паре, и стараться не заблудиться в собственных мыслях. Поверьте мне, это нелегко. Хотя в самолете работал кондиционер, спина у меня частенько промокала насквозь.
Этот вечер был не таким. Со мной летел второй пилот, который помогал вести наблюдение, когда мы наматывали трехмильные круги над Аполло-Бич немного южнее Тампы.
Пока мой напарник следил за транспортом, въезжающим в международный аэропорт Тампы и выезжающим оттуда, я не сводил глаз с дома мелкого наркобарона на берегу Мексиканского залива.
Мы ждали, когда он заведет свой «кэдди», стоявший на подъездной дорожке, и отправится на ночную вылазку, но этого так и не произошло. Может, он просто не мог оторваться от повтора «Чудесных лет»
[16]. В девять вечера диспетчер велел нам возвращаться на базу, но это не означало, что рабочий день закончен. Пока мы приземлились, поставили самолет на стоянку, заправили его и заполнили все бумаги, прошло еще около часа, а мне еще сорок минут предстояло ехать домой.
Около одиннадцати я на цыпочках вошел в дом, быстро принял душ, погладил по голове спящую Стефани — я всегда так делал, как бы поздно ни было, — и лег в постель рядом с женой. Лусиане исполнилось тридцать, она была на пять лет младше меня, стройная и очень хрупкая. Среди ночи я не раз восхищался, как прекрасно совпадают наши тела, когда Лусиана придвигалась ко мне и спиной прижималась к моей груди. Я обожал такие моменты и молился о здоровье Лусианы — в последнее время ее мучили медицинские проблемы.
