Не теряя времени даром, мы сели в машину, доехали до Орландо и сняли номер в «Эмбасси Сьютс». По дороге к лифту Генри удивился, что сотрудники отеля уже обращались ко мне по имени.
— Еще бы, — сказал я. — За последние полгода я здесь останавливался больше двадцати раз.
Первым делом нам нужно было поселить Леонарда и Генри в номер, который сообщался с нашим обычным номером 316. Мы пришли к такому решению по трем причинам. Во-первых, Род не должен был их видеть. Во-вторых, что важнее, привезенные ими материалы «технически» не могли оставаться вне их поля зрения. Однако они могли немного нарушить правила, если находились в смежном номере. В-третьих, что важнее всего, им велели не смотреть на нас, не слушать беседу и никоим образом не наблюдать за взаимодействием Рода с привезенными материалами. Иначе их могли вызвать в качестве свидетелей в суд, а это страшный сон любого сотрудника Агентства национальной безопасности.
Пока Генри отстегивал дипломат от своего запястья, оба наших гостя признали, что их впервые привлекли к «работе над расследованием». Они так нервничали, что я дал им мою радиоустановку с наушниками, чтобы они могли прослушивать частоту нашего наблюдения. Я велел им сидеть на полу все время, пока за стенкой будет Род.
— На полу? — переспросил Леонард, явно переживая, как это воспримут его семидесятилетние кости.
— Так тише всего, — объяснил я. — Мебель скрипит. Ваши кости скрипеть не будут, пока вы не захотите встать.
Он улыбнулся. Когда я закрывал дверь в соседний номер, они были похожи на двух ребятишек, получивших в подарок первую в жизни рацию.
Двадцать минут спустя Род постучал в дверь номера, когда я изучал буклет с фотокопиями. Я заманил его сюда, пообещав новый тест — это было все равно что размахивать мясом перед носом у льва.
— Род, спасибо, что пришел, — по традиции я обнял его и пригласил на обычное место на диване. — У меня к тебе важное и срочное дело.
Я выбрал эти слова не случайно. Мне хотелось, чтобы он сосредоточился на «важности и срочности» моих вопросов, а не на том, что он в итоге увидит.
— Вот как мы поступим. Ты посмотришь на эти фотокопии и покажешь мне все, что ты видел, брал, крал и/или передавал венграм. Выбирай только те предметы, которые ты можешь идентифицировать по собственному опыту.
Род взглянул на меня, словно спрашивая: «Это вообще законно?» Я утвердительно кивнул, и он, не раздумывая, принялся изучать фотографии. АНБ составило буклет, полный интересных объектов, но я понятия не имел, какие из них настоящие, а какие поддельные. Я подозревал, что Рамси было интересно разглядывать картинки, но он, как радар, замечал лишь реальные цели.
— Страница два, A4, страница три, B6, страница четыре, C7, — скороговоркой произнес он, после чего закрыл буклет и направился к двери. — Мне надо бежать. Я сегодня работаю.
Я знал, что таким образом Род набивает себе цену, как гроссмейстер, перепрыгивающий от стола к столу и ставящий всем шах и мат.
— Ты уверен? Проверить свои ответы не хочешь? — спросил я, когда он взял одну из бутылок с водой, прежде чем выйти из номера.
— Нет. Это ведь все?
— Конечно, — сказал я, и он убежал, закончив самый короткий наш разговор.
Я постучал в соседнюю дверь, и Леонард с Генри удивленно вскочили с пола. (Правда, вряд ли можно сказать, что Леонард «вскочил».)
— Что случилось?
— Он изучил буклет и сказал, что ему пора.
— Что? Он вернется?
— Не за этим. Он сегодня работает.
Как только я сказал это, мой пейджер известил, что за Родом установлено наблюдение на парковке. Все еще слушавший канал связи Генри подтвердил это.
— И что он сказал?
— Страница два, A4, страница три, B6, страница четыре, C7.
— О боже, — пробормотал Генри, когда я передал ему буклет. — Он нашел все три.
— Все три, — эхом повторил Леонард, который так низко опустил голову, что я побоялся, как бы он не отключился. — Все три.
— Джентльмены, — сказал я, когда Генри принялся упаковывать буклет обратно в свой огнеупорный дипломат, — я понимаю, что вы должны вернуть буклет обратно. Но теперь он служит правительственной уликой, поэтому я запишу, что он находится у вас на хранении. Вам необходимо сохранить его до суда и подписать расписку в его получении. Прошу вас, не вносите никаких изменений в буклет. Как улика, он подпадает под действие федеральных норм, регулирующих уголовное судопроизводство.
— Что? — почти одновременно воскликнули они.
— Добро пожаловать в мой мир, ребята.
Сам я не мог не думать о более серьезных последствиях проведенной проверки. Род не только подтвердил, что сказал нам несколькими неделями раньше, но и снова перевернул наш мир с ног на голову. Сомнений больше не осталось. Все было хуже, чем кто-либо мог предположить. Это был самый страшный прорыв системы безопасности в американской истории.
Глава 21
Лицом к лицу
Список дел перед отъездом в Германию:
Связаться с Генри и Леонардом [без фамилий] из АНБ и сообщить им, что в период моего отсутствия с ними будет контактировать Рич Лихт. С того первого визита сотрудники АНБ прилетали в Орландо чуть ли не каждую неделю, привозя с собой какой-нибудь тест для Рода в надежде (как я догадывался) опровергнуть факт, что он на самом деле украл секреты АНБ и продал их противнику. Каждый раз они улетали лишь более подавленными и более убежденными, что Род действительно сделал то, о чем говорил.
Покрыть мое трехмесячное отставание по стрельбам и прочим тренингам, пока Ширли и инструктор Брайан не начали писать кипятком. К несчастью, с этим у меня не сложилось. Сдать зачет по стрельбе я мог и во сне, но когда Брайан начал читать мне лекцию о том, как сохранять профессионализм в рукопашном бою, я сказал ему: «Иди в задницу и не мешай мне». Я слишком устал и вымотался, чтобы выслушивать все это дерьмо. «Ты ведь знаешь, мне придется об этом донести», — промямлил Брайан. «Отлично, — ответил я. — Может, тогда меня наконец снимут с этого дела и я смогу отдохнуть».
Подготовиться к суду над Клайдом Конрадом. От источников в военных кругах я знал, что в деле Конрада зияют огромные дыры, которые можно залатать лишь историей Рода Рамси. Поскольку на суде я фактически должен был заменить Рамси, удар придется держать именно мне. Целую неделю я изучал тридцать шесть томов материала и сотни страниц показаний Рамси, сверяя имена и даты и освежая память, прямо как перед важным представлением. Впрочем, суд и есть представление: он напоминает театр, где надо заставить зрителей тебе верить.
Возможно, самое важное: сказать Роду, что я делаю. Я долго обдумывал это. Было бы гораздо хуже, если бы он узнал о моем выступлении на суде против Клайда из прессы или через давнишний контакт. Я должен был признаться ему сам. В любом случае риск был невероятно высок. Род свободно говорил по-немецки, по-японски и по-испански; он мог затеряться в десятке мест, не исключая Россию. Он был весьма непостоянен и уже не раз проявлял безрассудство и поспешно принимал судьбоносные решения. В конце концов я решил сказать обо всем прямо. «Род, — заявил я ему за обедом на Интернейшнл-драйв, — начальство приказало мне лететь в Германию и давать показания на суде по делу Клайда. Мне этого делать вовсе не хочется».
