Они поднялись на вершину холма. Оттуда на многие мили виднелась извилистая береговая линия. Китти привычно искала глазами длинный нью-хейвенский пирс, вспоминая, как ждала возвращения Эда на пристани, как он вернулся в первый раз, а во второй – нет.
К тому моменту, как они добрались до притулившейся у дороги кошары, Памела уже забралась на заднее сиденье машины и пристально разглядывала разноцветные морские сокровища.
– Надень кофточку, детка, – попросила Китти. – А то будет дуть.
Памела замотала головой. Китти села за руль, Хьюго – рядом с ней.
– Так странно, когда девушка за рулем.
– Я профессиональный водитель, – отрезала Китти, – и уже не девушка.
Машину – сверкающий черный «бантам» с открытым верхом – она поддерживала в идеальном состоянии. Теперь, когда Памела подросла, Китти пыталась отыскать прежнюю себя. Она с тоской, даже завистью вспоминала свою шоферскую жизнь. Конечно, она жена и мать, но Эд слишком часто бывает в разъездах. Бизнес шел трудно, верхний сегмент рынка успели захватить старые компании, а нижний, в котором собирались работать «Колдер и Эйвнелл», фактически не сформировался, и спроса на их продукцию не было.
Поэтому Эд неустанно выискивал вина на отдаленных виноградниках, чтобы представить их на родине по такой цене, которая соблазнила бы даже скептика-англичанина.
– Качество, вызывающее доверие, плюс имя, – объяснял Ларри, делясь познаниями из области торговли бананами. – Тебе нужны маленькие синие ярлычки.
– Я на наши бутылки маленькие синие ярлычки клеить не стану, – смеялся Эд. – Ты же их на картины не клеишь.
– А зря! – шутливо сокрушался Ларри – Может, лучше бы продавались.
Разлука давалась Китти тяжело. Когда Эд возвращался домой, в ее постель, в ее объятия, жизнь снова обретала смысл. Но потом он уезжал снова.
– Разве обязательно ездить так часто, милый?
– Надо потерпеть с годик, – объяснял Эд. – Вот наладим процесс, и я смогу спокойно почивать на лаврах.
– Я так по тебе скучаю!
– Я тоже скучаю, милая, но я стараюсь ради тебя. И ради Пэмми. Ты ведь знаешь.
Но Памела этого не знала и прижималась к нему:
– Не уезжай, папа!
Но он уезжал.
* * *
В конце августа Ларри Корнфорд отправился поездом до Льюиса и шагал теперь от станции вдоль длинной и извилистой дороги к поместью Иденфилд. В старом армейском рюкзаке – сменная одежда, краски и кисти. Ларри держался заросшей травой обочины – по самой дороге, грохоча, мчались грузовики в Нью-Хейвен. Наконец, обойдя гряду холмов, он увидел деревню в речной долине, церковь с квадратной башней и красную крышу фермерского домика за ней. Он здесь без предупреждения, нежданным гостем, но долина словно бы радовалась ему.
Дом выглядит почти так же, как в военные годы. Разве что в распахнутых дверях амбара видны ряды деревянных ящиков. Молодой парень грузил один из ящиков в открытый кузов грузовика. Заметив Ларри, он дружелюбно кивнул:
– Здравствуйте. Подсказать что? – Я друг Эда, – объяснил Ларри.
– Эд в отъезде. Здесь только Китти.
Ларри свернул к дому. Китти стояла в дверях и глядела на него не отрываясь. Оба молчали. Мимо матери протиснулась Памела и тоже уставилась на Ларри:
– Кто это?
– Это Ларри, – ответила Китти, – лучший друг папы. Он навещал нас, когда мы жили в главном доме. Ты говорила, он хороший.
– Я не помню, – сказала малышка.
– Но он правда хороший, – заверила ее Китти.
Все это время она не отводила от Ларри взгляда, исполненного глубокой и тихой радости от его приезда.
– Привет, Памела, – поздоровался Ларри.
– Привет. – Девочка глядела то на него, то на мать.
– Ты что, пешком шел от самой станции? – спросила Китти.
Ларри кивнул:
– Да там ходу не больше часа.
– Заходи скорей.
Китти почти не изменилась. Чуть старше, чуть утомленнее. В легком хлопчатом платьице она выглядит особенно хрупкой и ранимой. Большой рот не улыбается, темно-карие глаза уверенно глядят из-под четко очерченных бровей. Бледное лицо, волнистые каштановые волосы. Что делает человека гораздо красивее всех остальных? Глядя на нее, стоящую в дверях кухни рядом с малышкой, тянущей ее за юбку, Ларри отбросил последние сомнения. Никого и никогда он не будет любить так, как любит Китти.
Хьюго Колдер вернулся на кухню и присоединился к чаепитию. Разговорился о торговле вином, о далеких французских виноградниках, они восстанавливались после войны, и скоро с ними можно будет заключить отличные сделки; признался, что мечтает об офисе в Лондоне.
– На Бэри-стрит, или даже на Сент-Джеймс-стрит. Тогда и начнем торговать марочными винами.
– Когда вернется Эд? – спросил Ларри.
– Недели через две, не раньше, – ответила Китти.
Хьюго снова ушел в амбар.
– Не останешься, Ларри? – предложила Китти.
– Если можно, – кивнул он. – В такую погоду в городе делать нечего.
Загрузив машину, Хьюго уехал. Китти сделала картофельный омлет и попросила Ларри откупорить лангедокского вина.
– Лучшее, что привозил Эд, – похвасталась она. – Отметим твой приезд.
Дождавшись, когда Памела уснет, Китти задала наконец терзавший ее вопрос:
– Как там Нелл?
– Замечательно. Она сейчас в отъезде. Отправилась закупаться со своим боссом.
– Можешь привезти ее сюда в любой момент. Ей здесь будут рады.
– Да, конечно, спасибо.
Некоторое время оба молчали. Подобные паузы служат своего рода переключателями скоростей – с нейтральной на малую.
– Нелл – необычная девушка. – Ларри очень хотелось рассказать Китти о ребенке, но что-то его сдерживало. – У нее пунктик насчет независимости. Работает в арт-бизнесе, получает куда больше меня. Знает, что я люблю побыть один. В общем, мы прекрасно ладим.
– Звучит так, будто вы живете каждый своей отдельной жизнью.
– Не то чтобы отдельной. Мы очень близки. – Ларри почувствовал, что оправдывается. – Это сложно объяснить. Она не хочет на меня давить.
На прелестном личике Китти застыло недоумение. Ларри так хотелось прикоснуться к ней! Но приходится принимать вещи такими, как есть.
– Чем-то похоже на Эда, – заметила Китти.
– Не думай, что я жалуюсь, – поспешил заверить Ларри. – Она добрая и любит меня.
– Может, она ждет, когда ты сделаешь предложение?
– Я уже.
– Ты сделал предложение!
– Она сказала, что подумает.
