Потом Жасмин начала знакомиться с парнями в чатах. Все они были на несколько лет старше ее. Один из них заехал было за ней, чтобы пригласить на свидание, но Жасмин посмотрела на него из окна и решила, что он для нее слишком стар (ему было явно за двадцать). За четыре года полиция поймала ее всего один раз. Экипаж, патрулировавший улицы, обнаружил Жасмин с приятелем гуляющими в три часа утра. Полиция привезла Жасмин домой, после чего ей два месяца не разрешали ходить ни на какие вечеринки. Сейчас, в восемнадцать, Жасмин немного утихомирилась и тайком выбирается из дома лишь дважды в месяц. «Сейчас я не так часто выбираюсь…. Иногда выхожу потанцевать и на секретные свидания».
Два раза бывший парень Жасмин спаивал и насиловал ее. Жасмин готова согласиться с тем, что это было изнасилование, однако считает, что в произошедшем есть и часть ее вины. «Я выпила целую бутылку водки и понимала, что в таком состоянии все возможно. Я вела себя глупо, неумно. Хорошо, что не забеременела. — Она задумывается. — Наверное, бог меня любит, раз я осталась жива».
Жасмин врет не только насчет свиданий и связей с парнями. Она врет даже тогда, когда и врать нет смысла. Просто на автопилоте. «Я вру моим родителям каждый день. Каждый вечер я вру по поводу домашней работы. Я говорю, что уже все сделала, хотя на самом деле даже не приступала. Я делаю домашнюю работу в школе перед уроками». Жасмин объясняет: «Я не хочу рассказывать маме то, что может осложнить мою жизнь. Она мне постоянно мораль читает, и я хочу, чтобы так и продолжалось. Если бы она этого не делала, то я бы подумала, что ей все равно. Иногда я все-таки говорю ей правду, но только тогда, когда сама хочу, чтобы мне начали читать мораль. Все зависит от настроения. Но опять же я говорю правду только тогда, когда хочу».
Если родители узнают о похождениях Жасмин, у нее будут неприятности. Но сейчас ее это волнует не так сильно, как раньше, потому что ей уже восемнадцать, она взрослая и собирается голосовать на следующих президентских выборах. «Может быть, когда-нибудь я расскажу маме обо всем. Но это будет в далеком будущем. Я должна встать на ноги, стать по-настоящему взрослой, чтобы мама уже не волновалась. Когда начну работать, тогда, может быть, и расскажу».
До недавнего времени мы не знали, как часто подростки врут своим родителям. Никакой статистики по этому вопросу не существовало. Большинство родителей чувствуют, что тинейджеры не рассказывают им всю правду, поэтому заполняют информационный вакуум догадками. Они хотят верить своим детям и боятся за них. В жизни есть много непредсказуемого, но есть и статистика, которая помогает увидеть общую картину. Например, мы знаем, что только 57 % из новоиспеченных супружеских пар будут вместе через 15 лет. И что средняя продолжительность жизни в США — 78 лет. Шанс успешной сдачи с первого раза экзамена на адвоката Адвокатской коллегии штата Нью-Йорк составляет 83 %. 7 % абитуриентов, подающих документы в Гарвард, зачисляются на первый курс.
Было бы неплохо иметь и статистику, показывающую, как часто подростки врут своим родителям. Именно этим и занялись Нэнси Дарлинг и Линда Колдуэлл.
Они почти одновременно перешли в университет Пенсильвании и заинтересовались работой друг друга. Дарлинг изучала свидания подростков, то есть тему, относительно которой они регулярно врут родителям. Колдуэлл занималась «исследованием свободного времени» подростков, что на первый взгляд представилось Дарлинг банальностью, но на деле оказалось захватывающей темой. Одна из рабочих теорий Колдуэлл звучала так: подростки начинают пить и заниматься сексом отчасти потому, что у них слишком много свободного времени, в течение которого родители за ними не наблюдают. Подросткам скучно, они не знают, чем заняться. «Когда тебе четырнадцать лет, мир кажется гораздо интереснее спьяну», — говорит Дарлинг.
Дарлинг и Колдуэлл решили узнать, что подростки скрывают от своих родителей. Но такое исследование требовало полного доверия участников, и Дарлинг понимала, что не сможет его завоевать. Поэтому она набрала команду из восьми студентов младших курсов, которым еще не исполнился 21 год, и назвала ее «командой модов»
[29]. На протяжении целого семестра Дарлинг обучала членов этой команды методике проведения интервью. Потом отправила их туда, где собираются подростки. «Команда модов» раздавала листовки с приглашением принять участие в исследовании в местном ТРЦ. Наибольшего успеха они добились, работая вечерами на Калдер Уэй, небольшой улице рядом с запасным входом в галерею игровых автоматов. Студенты из «команды модов» завязывали разговор с подростками и предлагали им подарочный сертификат местного музыкального магазина за участие в опросе. Если подросток соглашался, студенты записывали его телефон.
Дарлинг хотела, чтобы первыми участниками опроса стали продвинутые и популярные ребята. «Если бы мы просто пошли в школу и начали набирать народ там, добровольцами оказались бы только воспитанные пай-мальчики и пай-девочки. „Крутые“ ребята нипочем не захотели бы участвовать, и доля послушных детей в нашей выборке была бы слишком высокой. А вот если нам удастся привлечь продвинутую публику, потянутся и все остальные». Бо́льшая часть участников опроса ходили в государственную школу среднюю школу Колледж-эриа, в которой насчитывалось 2600 учащихся. «Через некоторое время участие в программе стало модным среди школьников», — вспоминает Дарлинг.
Школьники действительно повалили валом. Очень быстро Дарлинг получила выборку нужного объема и первичные данные, которые совпадали с данными федеральной статистики по многим параметрам, начиная от оценок подростков до того, как часто они пьют.
Само интервью — беседа двух исследователей и подростка — происходило там, где тинейджеры чувствуют себя комфортно. Часто таким местом оказывалась пиццерия. Представительский бюджет на каждого участника составлял 4 доллара, на эти деньги можно было купить только картошку-фри и кока-колу. Подростку показывали колоду из 36 карт. Каждая карта представляла собой описание темы, на которую подростки часто врут родителям. На протяжении двух часов они просматривали всю колоду и обсуждали вопросы, по которым мнения ребенка и родителей расходились, уточняли, какие запреты подросток нарушил, как ему удалось обмануть родителей и почему. По возрасту студенты — члены «команды модов» были близки участникам опроса, благодаря чему последним было легко раскрыться и быть откровенными. Только один раз на одной карте подросток сказал, что об этом он говорить не хочет.
Опрос с картами помог понять, насколько распространен обман родителей подростками. «Тинейджеры начинали интервью словами, что родители дают им все, поэтому и они должны говорить им всю правду», — говорит Дарлинг. А к концу беседы подростки понимали, как много они врали и как часто нарушали заведенные в семье правила. Дарлинг продолжает: «И тут они осознавали, что им нечем гордиться».
Из 36 потенциальных тем для вранья среднестатистический подросток использует двенадцать. Подростки обычно врут по поводу того, на что тратят карманные деньги, о том, начали ли они ходить на свидания и как одеваются вне дома. Они врут, рассказывая, какое кино ходили смотреть и с кем. Они врут, отвечая на вопрос, употребляют ли они наркотики или алкоголь, врут, что не общаются с теми, чье общество родители не одобряют. Они врут о том, чем занимаются, пока родители не вернулись с работы. Они врут о том, был ли на вечеринке человек, который должен был их сопровождать, и о том, ехали ли они в машине с пьяным подростком за рулем. Они врут даже насчет того, какую музыку слушают.
