«Тщательнее всего подростки скрывают от родителей все, что связано с алкоголем, наркотиками и половой жизнью, — замечает Дарлинг. — Впрочем, они прячут не только это, — добавляет она. — Они не любят вторжения в их собственные чувства, не хотят отвечать на вопросы о том, насколько серьезна их связь с другим человеком и любят ли они его».
Только в четверти случаев подростки придумывают откровенную ложь для родителей. Согласно данным Дарлинг, к таким мерам прибегают только для того, чтобы прикрыть самые серьезные проступки. В половине случаев подростки не раскрывают детали, которые могли бы расстроить родителей, и те узнаю́т только часть истории. И в четверти случаев тинейджеры уходят от темы в надежде на то, что родители не спросят их напрямую.
Очень мало подростков совершенно откровенны с папой и мамой — 96 % опрошенных подтвердили, что обманывают родителей.
Согласно данным другого исследования, отличники врут не намного меньше «хулиганов». Врут дети, перегруженные разного рода занятиями, курсами и секциями. Дарлинг рассказывает: «Начиная это исследование, я считала, что подростки врут, чтобы не попасть в беду. Однако основная причина их вранья в том, что они стремятся сохранить отношения с родителями. Они не хотят их расстраивать».
Дарлинг отправила по почте опросники родителям подростков, чтобы увидеть вторую сторону медали. Ее очень поразило, что родители боятся подтолкнуть подростков к открытому бунту. «Многие родители считают, что лучшим способом, помогающим детям открыться, является атмосфера вседозволенности и возможность несоблюдения установленных правил», — говорит Дарлинг. Родители считают, что подростки будут больше рассказывать, если их не держать в ежовых рукавицах. Лучше знать правду и иметь возможность помочь, чем быть в неведении о том, что происходит с твоим ребенком, — так рассуждают такие родители. Однако Дарлинг пришла к выводу, что родители, которые позволяют своим детям все, знают об их жизни не больше, чем остальные. «Дети тех родителей, которые не настаивают на соблюдении правил, чаще всего имеют больше всего проблем. Такие родители любят и прощают детей, что бы те ни делали. Однако дети воспринимают несоблюдение правил как доказательство родительского безразличия. Подростки думают, что родители не хотят выполнять свою родительскую работу».
В сотрудничестве с другими учеными Дарлинг провела подобные исследования в Италии, Чили и на Филиппинах. «В чилийских семьях вседозволенность считается нормой. И именно в Чили дети обманывают своих родителей больше, чем в других странах». Получается, что представление о том, что обилие правил может подтолкнуть подростка к бунту, — самый настоящий миф. «Ничего подобного не происходит», — говорит Дарлинг. Результаты ее работы показали, что родители, которые устанавливают наибольшее количество правил, принимают меньше всего мер, поддерживающих их выполнение. «Это слишком трудоемкая работа, — объясняет Дарлинг. — Гораздо проще декларировать двадцать правил, что чем следить за соблюдением хотя бы трех». Поэтому подростки не идут на прямой конфликт, а ухмыляются за спинами родителей.
Подростки скрывают информацию о своей жизни, создавая собственную социальную территорию, независимую от взрослых и их влияния, то, с чем они могут себя идентифицировать. Согласно данным опроса Харриса
[30], 78 % родителей уверены, что их дети могут говорить с ними на любые темы. Однако подростки с этим не согласны.
В представлении тинейджера сам факт того, что он просит помощи родителей, равен признанию в том, что он недостаточно взрослый и не в состоянии решить свои проблемы. Подростку часто психологически сложно говорить правду своим родителям, добровольно или под давлением. Для него важно, чтобы некоторые вещи не имели никакого отношения к его родителям.
Исследования показывают нам возраст, в котором желание подростка чувствовать себя независимым максимально сильно. Раньше считалось, что протест против власти взрослых идет по нарастающей: его можно назвать легко выраженным в 12, средним в 15 и максимальным в 18 лет. Однако исследования Дарлинг свидетельствуют о том, что протест достигает апогея от14 до 15 лет. Более того, противостояние власти и авторитету взрослых сильнее в 11, чем в 18. В поп-культуре сложилось представление о том, что наиболее опасным периодом в этом смысле являются старшие классы, однако физиологические процессы, способствующие подростковому вранью, начинаются гораздо раньше.
Лишь немногие родители действительно психологически подавляют своих детей и вмешиваются в их жизнь, однако подростки из таких семей очень далеки от проявления протеста. Обычно они весьма послушны и впадают в депрессию по поводу происходящего.
«Надо сказать, что те родители, которые наиболее последовательно следят за соблюдением правил, больше всего общаются с детьми и наиболее тепло к ним относятся», — считает Дарлинг. Такие родители устанавливают правила в определенных областях и объясняют, почему они необходимы. Такие родители настаивают на выполнении этих правил. В областях же, не касающихся правил, они предоставляют детям полную независимость и свободу принятия собственных решений.
Дети подобных родителей врут им меньше остальных — примерно по пяти темам против двенадцати среднестатистических.
Исследование «команды модов» подтвердило гипотезу Колдуэлл: подростки начинают пить и принимать наркотики, потому что в свободное время им скучно. После окончания исследования Колдуэлл задумалась, как можно помочь им бороться со скукой. Может быть, вместо бесконечного повторения «Не принимай наркотики!» стоит научить подростков получать удовольствие от свободного времени? И Колдуэлл решила разработать соответствующую программу.
Исследования показали, что подростки начинают страдать от скуки приблизительно в седьмом классе и маются все сильнее вплоть до двенадцатого. За тот же период у подростков медленно, но верно уменьшается мотивация. Поэтому Колдуэлл решила задействовать семиклассников во время осенней школьной четверти.
Программа проводилась в девяти школьных округах в сельских районах штата Пенсильвания, в ней участвовало более 600 учеников. Учителя из школ этих округов были приглашены в университет на курс о том, как бороться со скукой.
Программа Колдуэлл получила название TimeWise
[31] и была проработана до мельчайших деталей. Это был полноценный шестинедельный курс, он проходил в форме семинаров, на которых ученики проводили обсуждения, решали проблемы и задачи и консультировали друг друга. Колдуэлл не просто протестировала учеников после окончания курса. В течение трех последующих лет она отслеживала уровень скуки и узнавала, на что они тратят время. Каждый год ученики проходили поддерживающий курс, чтобы освежить в памяти принципы правильного использования времени и научиться эффективнее применять их в быстро меняющейся жизни подростка.
