Курс начинался с самооценки. Ученики должны были понять разницу между скукой, которая длится целый день, и отдельными ситуациями, в которых они ощущали скуку (например, урок истории или просмотр надоевшей передачи по ТВ). Они научились правильно оценивать собственную мотивацию: «Занимаюсь ли я этим, потому что мне это нравится, потому что мама записала меня на эту секцию или потому что этим занимаются мои друзья?» Первую неделю курса ученики вели дневники и отмечали, на что именно уходит их время и насколько вовлеченными они себя чувствовали.
Ученые заметили, что скучают не только те, у кого есть много свободного времени. Даже очень загруженные дети умудряются скучать. Это происходит по двум причинам. Во-первых, потому что у них отсутствует собственная мотивация, так как на данный курс их записали родители. Во-вторых, они привыкли к тому, что родители придумывают, как заполнить их свободное время, и не умеют делать это без посторонней помощи. «Чем сильнее родители определяют жизнь ребенка, тем больше вероятность того, что ребенок начнет скучать», — объясняет Колдуэлл.
Много времени отведено на обучение подростков тому, как противостоять давлению сверстников. Ученики делают упражнения на «пребывание в потоке», основанные на идеях Чиксентмихайи
[32], а также упражнение, помогающее понять, что элемент риска делает занятие увлекательным. Подросток учится тому, что он сам кузнец своего счастья.
Когда я прочитал о программе TimeWise, то искренне позавидовал ученикам и пожалел, что подобной программы не существовало во времена моей учебы в седьмом классе. Программа оказалась настолько эффективной, что ее проводили даже в ЮАР. Общество парков и отдыха Калифорнии назвало TimeWise одной из лучших программ обучения использованию свободного времени. Есть только одна проблема — ее эффект быстро исчезает. Дети, получившие «заряд» на программе, через некоторое время теряют запал и перестают отличаться от тех, кто эту программу не проходил. «Да, по прошествии времени эффект от программы теряется, — признаёт Колдуэлл. — У нас были примеры очень хороших результатов, но эти результаты не продержались и четырех лет». Не совсем понятно, почему так происходит. Стоит отметить, что у TimeWise очень хорошие статистические показатели эффективности, а ее автор опубликовала результаты исследования в престижном профессиональном издании и получила гранты на дальнейшее проведение программы. Однако, с точки зрения простого человека, программа не производит вау-эффекта. Уровень скуки тех, кто ее прошел, всего на 3 % ниже, чем у остальных. Выпускники TimeWise не намного успешнее противостоят давлению сверстников и не записываются в большее количество клубов и секций, чем все остальные. Несмотря на то что участники программы чуть больше времени проводят на открытом воздухе, их внутренняя мотивация находится на том же уровне, что и у тех, кто не участвовал в программе. Участники TimeWise употребляли мало алкоголя. В девятом классе они в среднем пили несколько раз в год, однако и здесь разницы с теми, кто не участвовал в программе, не было практически никакой. Равно как и в интенсивности употребления марихуаны и курения.
Оказалось, что научить подростков не скучать очень сложно даже с помощью лучшей в стране программы.
Так почему же эффект TimeWise оказался столь кратковременным?
Может быть, у подростков просто есть психологическая склонность к скуке? Исследования Адрианы Галван из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе дают основания считать подобное утверждение справедливым. В так называемом центре удовольствия головного мозга находится прилежащее ядро
[33]. Эта область мозга получает дофамин, когда человек чувствует интерес, возбуждение или удовольствие. Сравнивая реакции людей разного возраста, подростков и взрослых, Галван установила, что мозг подростков не в состоянии получать дофамин от удовольствия легкого или среднего уровня.
Галван придумала следующий эксперимент. Она попросила детей, подростков и взрослых играть в компьютерную игру. Голова участников эксперимента была зафиксирована в аппарате магнитно-резонансной томографии, а руки свободны, чтобы они могли нажимать на кнопки. Призовые очки в игре изображались в виде золотых монеток. Можно было выиграть одну монетку, несколько или сорвать джекпот.
Мозг маленьких детей радуется любому выигрышу вне зависимости от количества монеток. Мозг взрослых реагирует на размер выигрыша: от микроудовольствия за одну монетку до максиудовольствия при большом выигрыше. Любопытно, что мозг подростков не реагировал ни на маленький, ни на средний выигрыш. Более того, в этих случаях активность прилежащего ядра падала ниже нормального уровня, словно тинейджеры были чем-то расстроены. Центр удовольствия подросткового мозга реагировал только тогда, когда его обладатель срывал большой куш. И реагировал гораздо сильнее, чем это происходило у детей и взрослых.
Галван заметила, что этой реакция очень напоминала ощущение удовольствия у закоренелых наркоманов. Их центр удовольствия мозга не реагирует на малые дозы наркотика.
Впрочем, это далеко не единственная особенность мозга подростков, которую обнаружила Галван. В префронтальной коре (там, в частности, происходит оценка рисков и их последствий) была зарегистрирована пониженная реакция в момент, когда центр удовольствия находился в максимальном возбуждении. Казалось, что префронтальная кора была полностью блокирована центром удовольствия. Получается, что в момент взлета эмоций и максимального возбуждения мозг подростков не в состоянии оценивать риски и предсказывать их последствия.
В лабораторных условиях подростки способны оценить риски наравне со взрослыми. Если предложить им определенный сценарий, они прекрасно взвешивают все «за» и «против», а также предугадывают последствия того или иного действия. Однако в реальной жизни центр удовольствия блокирует рационализм мозга.
Примеров тому более чем достаточно. Подростки могут «мечтать» на экзамене, пить, как лошадь, на субботней вечеринке и даже не подозревают, что съехать в магазинной тележке по крутому спуску с резким поворотом в конце — не самая блестящая идея весело и с пользой повести свободное время.
Однако не будем утверждать, что все подростки одинаковы. Чтобы оценить, как часто люди рискуют, Галван попросила участников своего эксперимента ответить на вопросы анкеты. Среди вопросов были такие: находят ли участники эксперимента пьяное поведение, запуск фейерверков и порчу вещей делом опасным или, наоборот, занятным? Ответы совпали с результатами теста в томографе. У тех, кто считал опасное и рискованное поведение привлекательным, пики активности мозга были выше при выигрыше джекпота.
