Эверетт выдавил улыбку в Лорин адрес.
– Друг нашей Ник, говоришь?
Следующая фраза была обращена ко мне:
– И этот замечательный друг делает ремонт в доме твоего отца?
– Ай, да ведь это давным-давно было, – снова влезла Лора. – Он славный, Тайлер. Он бы тебе понравился.
Дэниел поперхнулся, закашлялся, прикрыв рот локтем. Лора попыталась хлопнуть его по спине.
– Ты в порядке?
Вилка в моей руке дрожала, постукивая по тарелке. Я убрала руки под стол, прижала к бедрам, чтобы унять дрожь.
– По-твоему, Тайлер как-то связан с исчезновением Аннализы? Ты и копам так сказала, Лора?
Она сразу пошла на попятную.
– Нет, что ты, Ник. Я просто имела в виду, им следует спросить Тайлера, а не нас. Он явно больше знает. Ой!
Лора чуть не задохнулась, схватила мою руку, прижала к животу. Я похолодела; попыталась отстраниться, не показавшись грубой. И тут что-то округлое стало шевелиться под ладонью – медленно, лениво, и я поймала себя на прерывистом дыхании, на том, что сама нашариваю это, живое, чтобы еще раз ощутить движение.
– Чувствуешь, да? – уточнила Лора.
Я взглянула ей в лицо – слишком круглое, чтобы считаться красивым, уравновешивающее резкие черты Дэниела. И поняла, как повезет их с Дэниелом дочке. Потому что, в отличие от моей мамы, Лора останется в живых. Потому что Дэниел не сломается под бременем обязанностей, не удерет от ответственности.
– У вас, ребята, тоже когда-нибудь такое чудо появится, – сказала Лора.
Эверетт наконец-то притворился, что не слышит нас, и сосредоточился на курице. Дэниел – тоже.
– Это чудесно, Лора, – сказала я.
– О да, – отозвался Эверетт.
* * *
Эверетт помог мне убрать со стола.
– Выходи на террасу, выпьем, – предложил ему Дэниел.
– Выйти – выйду, а пить не стану, – сказал Эверетт. – Вчера Николетта водила меня в паб, и я перебрал. Тут у вас, на Юге, без дураков наливают.
Дэниел хохотнул.
– Это точно. В какой именно паб?
– «Мюрри»? – пытался вспомнить Эверетт. – Нет, «Кенни».
– «Келли», – поправил Дэниел.
Я взялась мыть посуду.
– С ума сойти, – сказал Дэниел.
Я резко повернулась.
– Дэниел, покажи Эверетту, какой у тебя со двора вид открывается. Нет, правда, Эверетт. Ты вид из папиного дома хвалил, а здесь, у Дэниела, настоящая лесная панорама. А ты, – обратилась я к Лоре, – садись и отдыхай. Отойди от раковины, говорю!
– Спасибо за помощь. Неловко вышло с Тайлером. Я совсем не хотела… я не думала…
– Все нормально, Лора. Просто я о доме не рассказываю особо. Эверетт не ожидал, вот и…
– Да? Тогда ладно. И все равно, извини. Это все копы. Совсем меня из колеи выбили. А я, когда нервничаю, болтаю лишнее.
Я кивнула и сделала нечто удивившее нас обеих. Лора уже пошла к двери, а я вдруг обняла ее. Руки у меня были мыльные, у Лоры на кончиках волос висели крошки. Беременный живот толкнулся мне в бок.
– У вас с Дэниелом все будет хорошо, – сказала я, быстро отстранившись.
Лора кивнула, в глазах блестели слезы. Кашлянув, она указала на заднее крыльцо, где Эверетт и Дэниел созерцали закат.
– Присоединишься, Ник?
– Конечно. Только в туалет сбегаю.
Я взяла сумочку, дождалась треска экранной двери. Ушли. Теперь, когда ремонт в детской был почти завершен, кабинет Дэниела превратился в склад под лестницей размером с платяной шкаф. Я вынула из сумочки коричневый, тугой от купюр конверт, взяла ручку, написала на конверте «Дэниелу». Вряд ли Лора часто заходит в эту каморку; а все же лучше оставить конверт в ящике письменного стола. На всякий случай.
Я задолжала брату. Чек от меня он бы не стал обналичивать. Если бы я просто сунула деньги ему в руки – пожалуй, не взял бы. Можно было бы передать через Лору, но Лора наверняка не знала про долг. А правдивая история вызвала бы у нее новые подозрения – что еще скрывает Дэниел?
Рассчитаться следовало уже давно, просто я сама едва концы с концами сводила – аренда квартиры, коммунальные платежи, да еще кредит за обучение. Но я приехала на все лето, и аспирант заплатил вперед за субаренду; если один месяц не платить за лизинг машины, можно отдать долг брату. Прежде чем родится ребенок. Все долги должны быть отданы. Все узлы – развязаны.
Дэниел дал мне денег перед отъездом, движимый каким-то извращенным чувством ответственности. Остался с недостроенным гаражом. «Это тебе на учебу» – так он сказал. Хорошая сестра не взяла бы. Но попробуй забудь все, когда у твоего брата нос перебит и ты знаешь, кто его перебил и почему. В общем, я глянула в Дэниеловы черные глаза и не сумела отказаться. Дэниел произнес: «Возьми их. Я так хочу. Тебе пригодятся».
А хотел он главным образом, чтобы я уехала.
* * *
Я выдвинула ящик письменного стола. Стопочкой, в сторонке, сложила блокноты, чтобы Дэниел сразу заметил мой конверт. Луч света из прихожей протянулся в глубь ящика, там что-то блеснуло холодным серебром. Вроде ключ. Я покосилась на дверь, сунула руку в ящик. Ключ был явно не от машины и не от шкафа. Скорее всего, от дома. Простеньким колечком ключ крепился к серебристому брелоку с гравировкой – замысловатые петли и завитки образовывали трудноузнаваемую букву «А».
Только не это.
Снаружи послышался смех. Экранная дверь скрипнула, открываясь.
Я схватила ключ. Конверт оставила на столе, а не в ящике, ключ сунула в карман.
– Эверетт! – позвала я. – Извини. Мне что-то нехорошо.
Они не спеша возвращались в дом, обсуждали, когда мы с Эвереттом снова приедем. Дэниел взял его визитку, обещал позвонить, если ему что-нибудь – хоть что-нибудь – понадобится. В сумерках мы пошли к машине, Эверетт держал ладонь на моем плече.
– Очень приятный был вечер, Николетта.
– Лгун, – отозвалась я.
Оглянулась на Дэниела, который провожал нас глазами, стоя у окна.
«А» может означать что угодно.
И ключ может быть от какой угодно двери.
И не надо заморачиваться. Не надо сразу думать на брата.
* * *
– Выходит, ты и не собиралась рассказывать мне про этого Тайлера?
Если бы путь домой вытянуть в прямую линию, он бы занял пять минут. Но шоссе вилось через лес, огибало гору; ехать предстояло не меньше двадцати минут.
– Ты же не станешь колотить меня из ревности к каждому бывшему? – Я хотела проверить, шутит Эверетт или не шутит. – Гм. Похоже, станешь.
– Не кокетничай, тебе не идет.
