Ужасное чувство, даже вспомнить о нем я не могла без тошноты. Почему я слиняла ночью, почему не попрощалась? Десятилетний срок ничего не изменил, тошноту не вылечил, выражение лица Тайлера оставил прежним.
Я отвернулась: незачем ему знать, что со мной происходит.
Нашарила в сумочке свой ключ, вернулась в зал, стукнула ладонью по барной стойке.
Джексон глянул искоса.
– Свидание успешно прошло?
– Хоть ты не издевайся, – попросила я. – Пожалуйста.
Он поставил передо мной порцию водки.
– За мой счет. Тебе пора уходить.
Я взяла стакан, Джексон схватил меня за руку.
– Серьезно, Ник. Уходи.
На сей раз я ополовинила стакан и лишь потом понесла его Эверетту.
* * *
– Давай же, идем!
Эверетта пришлось тащить к машине, он сильно перебрал. Пока я шарила в поисках ключей, он оперся о крышу машины; я оказалась в кольце, почти в его объятиях.
– Привет, – осклабился Эверетт, когда я подняла голову.
Поцеловал меня, стукнувшись зубами о мои зубы. Рука скользнула по моему бедру.
– Даже не думай.
Окна Тайлера выходили на парковку, а я, что бы там Джексон ни говорил, вовсе не жестокая.
– Похоже, – начал Эверетт, – я пьян.
– Очень точное определение, – сказала я, пытаясь усадить его на пассажирское сиденье.
Эверетт упирался, одну руку держал на моем плече, косил на дом.
– За нами кто-то наблюдает.
– Садись в машину, Эверетт.
– Нет, правда. Я это целый день чувствую.
Он покачнулся, плюхнулся на сиденье.
– За нами определенно следят. А ты разве ничего не заметила?
– В лесном краю всегда так. Просто ты не привык.
На самом деле от его слов у меня мурашки по спине побежали. Потому что я чувствовала то же самое. Кто-то наблюдал за нами из лесной чащи, из темных окон. Отовсюду.
* * *
Фонарь над террасой снова качался, множа тени и привидения.
– Здесь в темноте и шею свернуть недолго, – бормотал Эверетт, пробираясь следом за мной к дому.
– Пьяному и дневной свет не поможет, – парировала я.
Мы вошли в дом. Эверетт сразу рухнул на диван, простонал:
– Воображаю свою завтрашнюю мигрень.
– Пойду огонь в камине разожгу.
– Здесь пекло будет…
– Не будет. По ночам очень даже прохладно. Отдыхай.
Он остался лежать с закрытыми глазами, с неловко, как у тряпичной куклы, подвернутой рукой – а я обошла весь дом, проверила окна, осмотрела заднюю дверь, припертую табуреткой, и окно в своей спальне, лишенное блокиратора. Вроде никаких следов вторжения. Наконец я шагнула к папиному шкафу, посветила телефоном. Вентиляционное отверстие – в том же виде, в каком я его оставила. Но вот надолго ли?
– Николетта! – позвал с первого этажа Эверетт.
– Иду! – откликнулась я.
Помогла ему улечься в постель, ловко ускользнула, когда он хотел повалить меня на одеяло. Бросила:
– Сейчас вернусь.
Отвинтила шурупы, вытащила блокноты и остальные бумаги, отнесла вниз, уселась у камина, где разгоралось пламя. Я просмотрела дневники, больше похожие на расходные книги; на миг мне почудилось, что нашлись недостающие элементы пазла. Я пробежала глазами отдельные листки: опись маминых драгоценностей, товарные чеки, детализированные квитанции из ломбарда. Вырвала страницы из дневника, скомкала, швырнула в камин. Края закруглились, обуглились дочерна.
Тогда я вытащила бумаги из ящика – те, что до приезда Эверетта лежали на обеденном столе, те, в которых я искала смысл. Квитанции об изъятии банковского вклада. Расписки о получении наличных. Я сожгла их все. Они превратились в пепел. В ничто. Рассеялись дымом. Я лишила себя роскоши вдумчивого чтения, постепенного, щадящего постижения. Догадка обрушилась, как вендетта, как листья осенью: предупредительная смена окраски, один ветреный день – и они сорваны, они мертвы.
НАКАНУНЕ
День 11-й
Подростки наконец-то угомонились и заснули. С величайшей осторожностью, обходя спальные мешки и пивные банки, я пробиралась по поляне. Моей целью была тропка к пещере. Уже светало, древесные силуэты ярче выделились на фоне дымчато-розового небосвода; пещера манила тьмой. Там, в пещере, времени не существовало. Слишком много преломлений света допускали складчатые своды – столько, что свет, раздробленный, терялся. И слишком длинны были подземные коридоры. Ни карта, ни фонарь не помогут – двигаться нужно исключительно по наитию. Мои ладони – у Тайлера на поясе, иду за ним шаг в шаг; из самой глуби доносится хихиканье Коринны…
Десять лет назад пещера принадлежала нам. Безраздельно. От нашего дома на машине до нее добрых десять миль, а если идти через лес – всего две мили, от силы – две с половиной. Мы – Коринна, Байли и я – пока не доросли до водительских прав, бегали именно лесом. Не только к пещере. Пещеру мы после освоили. Туда ходили «на слабó». А начиналось все с поляны; вот с этой самой.
Было время, за пещерой следили городские власти. Потом ее забросили, но кое-что сохранилось – например, туалеты. Даже канализация еще функционирует. Идеальное место для костровых вечеринок. Собственность всех тинейджеров, забываемая, точно колдовской сон, стóит вчерашнему лоботрясу повзрослеть и уехать.
Мы проскальзывали через ржавые ворота – и углублялись в подземелье. Продвигались, держась за веревку, пока внутреннее чутье не говорило: «Все, стоп». Помню как сейчас: фонарики выключены, по спине ползут мурашки, плеча касаются Кориннины пальцы.
Темнота стирала различия – где чьи руки, кто хихикнул, кто вздрогнул… Мы висли друг на дружке или вжимались в сырые стены – пусть остальные ребята пройдут, мы все равно дольше продержимся. Шептали: «Вон привидение!»; ухали из темноты, полагая, что привидения именно так и поступают. Пока у кого-нибудь не сдавали нервы, пока кто-нибудь не включал фонарик.
* * *
Экскурсии в пещеру запретили еще во времена юности наших родителей. Причиной послужил несчастный случай. Супружеская пара отстала от группы и потерялась в полном мраке. Наутро живым обнаружили только мужа. Его жена поскользнулась на влажном камне, упала, ударилась головой. Мужчина не смог ее найти. На четвереньках кругами ползал, звал по имени, но так и не дозвался и тела не нашарил. Вопил «Помогите!» возле запертых ворот – но мольбы растворялись в бескрайнем лесу. Вроде странно: как это – заблудиться, потерять спутника на такой малой площади? Однако для всякого, кто хоть раз спускался под землю, ничего невероятного в этом случае нет. Вполне могло такое произойти.
