* * *
В спешке уезжая с Джексоном, я забыла закрыть дверь. Теперь, видя свою оплошность, я не пошла к дому. С тыла дом прикрывает холм; к холму-то я и направилась. Поднялась и с высоты стала смотреть на долину, прикидывать, что могло случиться в мое отсутствие. За пересохшим ручьем находился участок Картеров, сквозь деревья белела гаражная стена. Я знала, что дальше – река, просто ее не видно. Зимой, когда деревья стоят голые, речной лед нет-нет да и сверкнет под солнцем; в остальное время о наличии реки можно догадаться только по приглушенному гулу, который усиливается после затяжных дождей.
Случалось, здесь, на холме, я заставала Дэниела, даром что считала холм и окрестности своими владениями. Здесь обитали сугубо мои призраки, здесь были мои и только мои тайники – наследство всех детей, что выросли неподалеку от холма. Возможно, и Аннализа сиживала на вершине, глядела вниз и думала: «Это – мое». Возможно, недоумевала, откуда на поляне – нашей поляне! – взялся форт. И наверняка Аннализе – как и мне – были знакомы все тропки, все тайники.
Я выбрала тропу, которой ходила чаще всего, – ту, что ведет прямо к поляне. Раньше я с опаской полагала, что это мы с Дэниелом вытоптали подлесок и вызвали эрозию почвы. Конечно, я ошибалась. Процесс начался задолго до нас, он далек от завершения. Здесь, у этой тропы, растет дуб с огромным дуплом. Я сунула руку в дупло, извлекла несколько желудей и целую коллекцию камешков – наш давний-предавний клад. С краю поляны, там, где почва была поровнее, мы с Тайлером ставили палатку. В развилке ветвей сохранились длинные сучья – их натаскал Дэниел для обороны от врагов.
Помню, Коринна, Байли и я, тогда еще совсем девчонки, захватили поляну, которая считалась собственностью Дэниела и его приятелей, и стали провоцировать мальчишек вернуть территорию. Коринна подняла длинную ветку: мол, я – великий маг (сцена была из «Властелина Колец», Дэниел с друзьями смотрели этот фильм в нашей гостиной). Игра вышла на славу: мы оборонялись, мальчишки проявляли чудеса смекалки, пытаясь проникнуть на поляну незамеченными. Коринна по складам, с точнейшими интонациями, выкрикивала «Ты! Не! Пройдешь!»; прыскала со смеху. Мы играли до темноты, Коринна заставила ребят присягнуть себе как Владычице Поляны; размахивала веткой, в такт вертела бедрами. Кончилось тем, что Дэниел взвалил Коринну себе на плечо. Она была худющая, долговязая; вопила, подметая тропу волосами: «Будь ты проклят во веки веков, Дэниел Фарелл!» Потому что уже тогда она до мозга костей была Коринной Прескотт.
Дэниел отпал от поляны первым. Слишком ответственный, слишком взрослый, он не тратил времени на детские забавы. Коринне с Байли стало скучно торчать в лесу без ребят. «Смысл в том, чтобы оборонять поляну. А когда никто на нее не покушается – на что она нам?» – так говорила Коринна.
Я в деталях вспоминала каждого, кто делил со мной мою поляну – Дэниела и Тайлера, Коринну и Байли.
А потом я попыталась представить чужака, следящего за нами.
Мы без конца пугали друг друга; имитировали звериный вой, шум ветра. «Здесь чудовище живет», – вещал Дэниел. Мы только глаза закатывали. «Вот ты и попалась», – шептал Тайлер, обнимая меня в палатке. Ну а вдруг Дэниел знал, что говорит? Вдруг чудовищем было дитя – не в меру глазастая девочка? Вдруг маленькая Аннализа, скорчившись в кустах, следила за нами? Вот будь я Аннализой – этаким робким олененком, – чтó бы увидела? Какие мысли зародились бы в моей (в ее) голове? Кем бы я сама предстала через фильтры Аннализиных глазищ? Чтобы понять это, надо перевоплотиться. И я остановилась посреди поляны, вызвала в памяти старых друзей.
Захваченная воспоминаниями о тех, с кем делила секреты и потайные места, я не сразу идентифицировала в себе иное ощущение. А именно, что, кроме призраков из прошлого, здесь, в лесу, присутствует и некто реальный.
Хрустнул сучок, зашуршало в подлеске. Тело отреагировало мурашками.
Я стояла на поляне, на виду, и ощущала чей-то взгляд, слышала чье-то дыхание.
– Тайлер, это ты? – крикнула я.
Чуть что – на ум приходит Тайлер; как же меня это достало. Его номер я набираю после полуночи – и даю себе по рукам. Его имя называю, услыхав скрип входной двери.
Почти шепотом я произнесла:
– Аннализа?
Вынула сотовый – если я на поляне и впрямь не одна, пусть этот, другой, видит: у меня есть телефон.
Из лесной чащи донеслись звуки шагов.
Я попятилась. Скрылась за деревьями с того краю поляны, что был ближе к дому. Зашуршало сбоку от меня, я резко обернулась.
Телефон я держала обеими руками. Сигнал – был. Чудесный, дивный сигнал, обеспечиваемый не менее чудесным оператором сотовой связи – единственным, в зону покрытия которого входит этот лес. В остальном мой тарифный план – сплошное недоразумение. Дорогущие звонки тем, у кого другие операторы, неустойчивый сигнал во всех остальных зонах. Но сейчас я в лесу, и сигнал – вот он.
Однажды Эверетт позаимствовал мой сотовый – его собственный стоял на зарядке. Эверетт пытался посмотреть результаты матча – и не смог.
– Почему ты оператора не сменишь? Связь кошмарная.
– Связь как связь.
Но она и впрямь кошмарная.
Я шла и думала: «Вот именно поэтому. На тот случай. Когда. Я. Здесь». Я думала и о многих других мелочах, которые утащила с собой отсюда. Они, эти мелочи, сплелись в нить, тонкую и прозрачную; в нить, что ведет домой.
Я позвонила человеку, который не станет задавать лишних вопросов; который явится на зов.
Два гудка; три гудка. Тихо. Прежде чем меня охватила паника, Дэниел взял трубку.
– Я в лесу. Возле поляны.
– Понял. Все в порядке?
Чуть потянуло дымом – сигаретным дымом. Запах растаял так же быстро, как возник.
– Не знаю, – сказала я.
Я держала ладонь на дубовом стволе, возле дупла; шершавая кора успокаивала, заземляла.
Дэниел задышал часто и тяжело. Я представила, как он резко вскочил со стула.
– Что не так, Ник?
Действительно: что? Я покосилась по сторонам, понизила голос.
– Не знаю. Вроде здесь кто-то есть.
Дэниел тихо выругался.
– Сейчас приеду. «Отбой» не нажимай. Говори со мной. Пусть этот, кем бы он ни был, знает: ты при телефоне. Не пропадай, Ник. Иди домой и говори. Что угодно.
Дэниелу понадобится двадцать минут, если он сейчас дома. Если на выезде – больше.
О чем с ним говорить? Я подняла самую неуместную тему.
– Знаешь, я подумываю о бракосочетании для двоих. Где-нибудь в глухом и диком месте. Как представлю свадебное торжество – с души воротит. Куча незнакомого народу – потому что у родителей Эверетта, видите ли, обширные связи. С его стороны человек двести гостей наберется, а с моей – максимум пять. И потом – папа; вдруг его в день свадьбы заклинит? Вдруг он не вспомнит, кто я такая? Не сможет повести меня к алтарю?.. Думаю организовать камерную свадьбу. Только для родни. С теплой атмосферой.
