– Оставь, Ник. Я этим по горло сыта. Мы все этим по горло сыты.
Я крепко зажмурилась.
– Байли, один вопрос – и я уйду. Честно.
Точно с такими же интонациями говорила с ней Коринна. Я себя на этом поймала, лишь закрыв рот. Байли выжидала; впрочем, как и всегда. Жаль было давить на нее, да только без давления правды не вытянешь.
– Ты помнишь Аннализу Картер?
Байли скрестила руки на груди.
– Говорят, она пропала.
– Скажи, она пыталась говорить с тобой о Коринне? О том вечере?
Байли хотела отрицательно качнуть головой, но остановилась. Ее глаза сверкнули.
– Ну что – говорила или нет?
– Дичь какая-то. В смысле, я эту Аннализу почти не знаю. И вообще, я здесь больше не живу. А вот поди ж ты: пару месяцев назад я с ней столкнулась на рынке в Гленшире?
Байли всегда так фразы заканчивала – вопросом. Словно извинялась за то, чего мог не знать собеседник. Я кивнула в ожидании продолжения.
– Точнее, она сама на меня налетела. Я ее и узнала-то не сразу. А она как подскочит. «Байли? – спрашивает. – Байли Стюарт?» Будто мы с ней подружки. А ведь до этого, кажется, она вообще ни разу со мной не говорила.
– Чего ей было надо? Она спрашивала о Коринне?
– Даже не заикнулась.
Байли покривила рот, продолжила:
– Нет, она предложила вместе перекусить. Спрашивала, не нужна ли моей Лине приходящая няня – а то она всегда готова. Я еще подумала: с чего это она в подружки набивается?
– Ну а ты что? Поела с ней? Попросила посидеть с дочкой?
– Вот еще. Буду я дружить с такой… из прежней жизни. – Байли взглянула мне прямо в глаза. – Я, Ник, теперь взрослая. От той девчонки и следа не осталось.
– А ты помнишь…
Она вскинула руку.
– Я согласилась ответить только на один вопрос. Уходи. Ты обещала уйти…
Фраза сошла на нет. Байли смотрела поверх моего плеча, приоткрыв рот, забыв про резкость.
Я перехватила ее взгляд, успела увидеть со спины того, кто так подействовал на Байли. Словно окруженный одиночеством, с сигаретой в пальцах, глядя себе под ноги из-под сильно отросшего чуба, позади нас прошел молодой мужчина. В его походке, в сутулости было что-то знакомое.
– Это Джексон, Байли?
– Что? – Она вздрогнула. – Не знаю. Сто лет его не видела.
– По слухам, он в «Келли» барменом работает, – сказала я.
Байли пожала плечами.
– Я туда больше не хожу.
– Это не он сделал, Байли.
Она шагнула назад, почти вжалась спиной в стенку ларька с хот-догами.
– Знаю.
Такого ответа я не ожидала.
Джексон попал под подозрение именно после показаний Байли. После всего, что она наговорила Ханне Пардо. Она обвиняла Джексона. Практически напрямую.
– Зачем тогда ты весь город заставила поверить в его виновность?
– Мне сказали, что Коринна была беременна! Джексон об этом помалкивал. Значит, лгал. Явились копы, пристали с вопросами. Я была ребенком, что с меня взять!
Байли перешла на крик.
– Ничего подобного. Тебе восемнадцать было. Не меньше, чем остальным. Все, что ты наговорила в полиции, – свидетельские показания. Буквально все. Ты Джексону жизнь сломала.
– Мотив, Ник, был у каждого. Если это не Джексон сделал, тогда кто, как думаешь?
Десять лет назад Байли такой догадливой не казалась. Зато я всегда в полном объеме представляла себе ее способности ко лжи.
– Да что ты говоришь. И каков в таком случае твой мотив, а, Байли? Господи, да ты же просто чудовище.
Впрочем, я и сама сообразила. Мотив Байли только что прошел позади нас. И звался он Джексоном Портером. «А сны тебе чудовище какие навевает? Не о чужом ли парне, а, Байли?»
– Не я, Ник. Это она была чудовищем. Ты что, даже сейчас не понимаешь? Нам всем без нее лучше.
– Не смей так говорить.
Правда вот в чем: я всегда считала, что Байли повезло. Потому что при живой Коринне для Байли Стюарт было всего два совершенно разных сценария. Байли была восхитительна; прелестна, по-настоящему красива. Но в Кули-Ридж царила Коринна. Ей принадлежало все внимание. Безраздельно. Байли оставалось либо покориться, присягнуть Коринне на верность – либо быть ею раздавленной. Счастье, что Байли уродилась слабохарактерной; что гнулась легко, что позволяла помыкать собой. Потому что судьба придверного коврика – еще далеко не самая печальная.
Впрочем, тьма жила и в Байли; заставляла ее покоряться и рвалась наружу. Байли повезло, что Коринна ее любила.
– Правда или вызов, Байли?
Коринна, держа стакан содовой, языком двигала соломинку по кругу. «Вызов, – мысленно заклинала я. – Байли, выбери вызов».
– Правда, – сказала Байли.
Коринна растянула улыбку до предела.
– Джексон или Тайлер? И объясни почему.
Правильного ответа не существовало. Никогда.
– Я передумала, – сказала Байли. – Выбираю вызов.
– Нетушки, Байли, детка. Или правда – или пошла вон. Итак, повторяю вопрос: кого из наших с Ник парней ты не прочь заграбастать?
Я прилегла, опираясь на локти; я наблюдала, как ерзает Байли. Коринна поймала мой взгляд, усмехнулась.
– Всегда вызов выбирай, Байли, – сказала я.
– Тайлера, – произнесла Байли, жестоко покраснев.
Я рассмеялась.
– Лгунья.
Байли заговорила, глядя мне в лицо:
– С Тайлером тебе, Ник, везде зеленый свет. Тайлер весь такой положительный, что и про тебя люди думают гораздо лучше, чем ты есть на самом деле. Поэтому я бы выбрала Тайлера.
Коринна захохотала.
– Отлично сыграно, Байли.
Притянула Байли к себе, обняла сбоку, прижала крепко-крепко.
– Господи, как же я вас обеих люблю. Прямо до смерти. Гадючки вы мои.
Вот какого черта Байли и сейчас, через десять лет, врет? Зачем называет Коринну чудовищем, будто сама – белая и пушистая?
– Сама себя ты можешь любыми способами оправдывать, Байли. Ты всегда врала и не краснела.
– Только не прикидывайся, Ник, будто не понимаешь, о чем я. Я все слышала – тогда, на чертовом колесе.
Я тряхнула головой, сделала вид, что не помню.
– Вот нормальный человек такое подруге скажет, а? Да и не только подруге. Она больна была, Ник. Больна и заразна.
