И вдруг чувства ожили – все разом.
Приступ тошноты, резкая боль в животе, отдающая в поясницу. Руки, отчаянно и безуспешно пытающиеся расстегнуть ремень безопасности. В итоге его расстегнул Тайлер. Со стороны водительского сиденья шагнуть можно было только в пропасть, и Тайлер дернул меня к себе, вытащил наружу через пассажирскую дверь.
В ушах звенело; казалось, что земля кружится или я сама кружусь, ищу Коринну. Я положила руку на капот и поняла: мотор еще работает.
– Где она? – прошептала я.
Тайлер тоже держал ладони на капоте. Предплечья у него дрожали. Казалось, еще миг – и Тайлера разорвет на куски.
– Коринна! – закричала я. – Отзовись! Что с тобой, черт возьми?
В панике Тайлер шарил под пикапом. Меня вывернуло. На шоссе было темно и пусто, в лесу – еще темнее. Фары пикапа светили в сторону пещеры.
– Коринна! – снова крикнула я.
Тайлер заглянул за ограждение, пробежал вперед по шоссе, вернулся.
– Ее нигде нет.
– Я ее сбила, да? Я ее сбила? Нет, нет, нет, – бормотала я, упав на колени, шаря вокруг себя.
Одни только острые холодные камни – под коленями, под ладонями. Темень; крутой спуск; в черноте леса ни зги не видно.
– Перестань, Ник. Не надо, – уговаривал Тайлер, следуя за мной, спотыкаясь на камнях.
Коринны нигде не было.
– Зачем она это сделала? Она же прямо под колеса прыгнула!
– Знаю. Сам видел.
Тайлер схватил меня за плечи, развернул к себе.
– Дальше не ходи, Ник. Смотри, ты поранилась.
Он притронулся к моему плечу. Однако боль пульсировала не в плече, а в животе, стреляла в спину. Руки тряслись.
– Она сама под колеса прыгнула. Мне ведь поверят, правда?
На миг Тайлер разъял объятие, изменился в лице.
– Позвони 911, – сказала я.
Потому что я не могла найти Коринну. Потому что Коринна не отзывалась.
Неповрежденной рукой Тайлер достал телефон. Заглянул мне в глаза, в самую глубь. Накатила очередная волна боли.
– За рулем был я, – произнес Тайлер.
– Что? Нет. Я вела. Посмотри на свою руку. Как ты мог вести с такой рукой?
– Ты пила. Тебе нельзя было за руль.
– Я только во рту виски подержала, но не проглотила. Клянусь.
– От тебя пахнет спиртным. Так что машину вел я.
– Да как ты можешь? Как ты вообще можешь… об этом… сейчас? Я вела. – Я перешла на крик. – Не ты, а я! Не смей говорить, что ты! Вдобавок меня видели за рулем. Или забыл?
Тайлер качнул головой. Сунул телефон обратно в карман. Среди деревьев что-то зашевелилось, я повернулась, закричала:
– Коринна!
Ответа не последовало. Движение не повторилось. Тайлер прищурился, всмотрелся.
– Это ветер, Ник.
– Тайлер, где она?
Его глаза были как два островка стабильности. Весь остальной мир продолжал вращаться.
– Ты ее не сбивала, Ник. Ей, как всегда, вздумалось позабавиться. Достала уже своими идиотскими розыгрышами.
– Если так – где она?
– Спряталась. Сидит где-нибудь, слушает, как мы ее зовем, и хихикает. Сама знаешь, какая она дрянь.
Я закрыла глаза, чтобы яснее представить. Картинка мигом нарисовалась. Потому что такое было вполне в духе Коринны. Ну конечно, она бы так и поступила. Уж постаралась бы, испоганила бы мое счастье.
– Пикап я на раз починю, – одними губами произнес Тайлер.
Вдохом я подавила волну боли. Кивнула. В эту секунду мы приняли решение. Заключили пакт. Мы стронули пластинку домино, запустили процесс.
– Будь здесь, – сказал Тайлер и протянул мне ключ от пещерных ворот. – В смысле, иди в пещеру, жди меня там. Я – за папиной машиной. Скоро вернусь, заберу тебя.
– Не надо. Отсюда напрямик до дома близко. Я помню дорогу.
Но я уже знала: домой попаду не скоро. Живот – нет, все тело – свело спазмом.
Тайлер покосился на пустое шоссе.
– Ты уверена, Ник?
– Да.
Я дождалась, пока он сядет в пикап, и побежала. Я спешила к пещере, потому что оттуда легко могла найти дорогу домой. Но была и другая причина. Мне все мерещился Кориннин голос («Ну, давайте же, ловите нас!»); голос, звучавший из подземелья. Коринна любила прятаться; мы прятались вместе. И вот я повернула ключ в замке, и то обстоятельство, что замок был закрыт, меня не смутило. Без сомнения, Коринна, вздумай она разыграть нас с Тайлером, вздумай скрыться в пещере – заперлась бы, изнутри просунула бы сквозь прутья свои тонкие руки. Я вошла в пещеру, стала звать «Коринна! Коринна!»; я продвигалась темным коридором, цепляясь за веревку. Я звала, а темнота в ответ безмолвствовала.
– Коринна, хорош прикалываться!
Я отпустила веревку, посветила телефоном; я поклясться могла, что слышу ее дыхание. Но ее самой не было. Никого не было.
Снова нахлынула боль, и страх сменился во мне яростью. Коринна, глазом не моргнув, пустила мою жизнь под откос.
Я нашарила веревку, по ней выбралась из пещеры.
И лишь поздно ночью обнаружила, что потеряла колечко с синими камешками.
* * *
Наверняка она успела отскочить. Наверняка спряталась. Наверняка погибла как-нибудь иначе – угодила под другую машину или сорвалась в пропасть. Быть не может, чтобы папа слышал нас с Тайлером; чтобы понял: это я ее сбила. Быть не может, что папа нашел тело, увез и спрятал, боясь, как бы меня не вычислили.
Тайлер поклялся, что я ничего плохого не сделала. Значит, в смерти Коринны виноват кто-то другой.
Потому что иначе все было бы слишком просто и слишком жестоко.
Все повторилось через десять лет. Картинка вернулась в фокус. Память прояснилась.
И вот я слышу шепот в темноте: «Смотри внимательно, Ник. Видишь? Теперь видишь?»
Настало время открыть глаза.
НАКАНУНЕ
День 1-й
Ночью
Я устала после долгой дороги, после визита в «Большие сосны»; выпачкалась, пока возилась в доме. А поглядеть – будто и не приступала к уборке. Столько нужно было сделать, продемонстрировать, что я ответственная. Собственно, я уже начала. Жалела, что Дэниел не видит. Я давала обещания, проворачивала сделки, принимала решения, понять которые Дэниелу еще только предстояло.
Водопроводный кран и раковина были покрыты густой ржавчиной. Я нашла моющее средство, применила по назначению, послушала, как под действием химиката шипит, разлагаясь, коричневая короста. Затем натянула желтые резиновые перчатки и взялась орудовать щеткой. Кольцо перекручивалось, цеплялось бриллиантом за смягчающую подкладку. Я сняла перчатку, сняла кольцо, положила на кухонный стол, прямо на середину, чтобы оно оставалось в поле зрения. Кольцо было вроде якоря, что удерживал меня снаружи; напоминало, что из Кули-Ридж я уехала насовсем.
