VII
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…
27 февраля 1869
VIII
Две силы есть — две роковые силы,
Всю жизнь свою у них мы под рукой,
От колыбельных дней и до могилы, —
Одна есть Смерть, другая — Суд людской.
И та и тот равно неотразимы,
И безответственны и тот и та,
Пощады нет, протесты нетерпимы,
Их приговор смыкает всем уста…
Но Смерть честней — чужда лицеприятью,
Не тронута ничем, не смущена,
Смиренную иль ропщущую братью —
Своей косой равняет всех она.
Свет не таков: борьбы, разноголосья —
Ревнивый властелин — не терпит он,
Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем вырывает вон.
И горе ей увы, двойное горе, —
Той гордой силе, гордо-молодой,
Вступающей с решимостью во взоре,
С улыбкой на устах — в неравный бой.
Когда она, при роковом сознанье
Всех прав своих, с отвагой красоты,
Бестрепетно, в каком-то обаянье
Идет сама навстречу клеветы,
Личиною чела не прикрывает,
И не дает принизиться челу,
И с кудрей молодых, как пыль, свевает
Угрозы, брань и страстную хулу, —
Да, горе ей — и чем простосердечней,
Тем кажется виновнее она…
Таков уж свет: он там бесчеловечней,
Где человечно-искренней вина.
Март 1869
IX
Как нас ни угнетай разлука,
Но покоряемся мы ей —
Для сердца есть другая мука,
Невыносимей и больней.
Пора разлуки миновала,
И от нее в руках у нас
Одно осталось покрывало,
Полупрозрачное для глаз.
И знаем мы: под этой дымкой
Все то, по чем душа болит,
Какой-то странной невидимкой
От нас таится — и молчит.
Где цель подобных искушений?
Душа невольно смущена,
И в колесе недоумений
Вертится нехотя она.
Пора разлуки миновала,
И мы не смеем, в добрый час,
Задеть и сдернуть покрывало,
Столь ненавистное для нас!
14 октября 1869.
Печатается по: Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений. — 3-е изд. — Л.: Сов. писатель. Ленинградское отд-ние, 1987. — С. 210–212, 221, 224, 241–242, 243, 252, 405–406, 409, 416 (Б-ка поэта. Большая сер.).
Стихотворение «Сентябрь холодный бушевал..» в этом и ряде других авторитетных изданий традиционно адресуется поэту, прозаику и драматургу Н.И. Кролю (1823–1871). Действительно, на рукописи стихотворения имеется надпись: Н.И. Кролю. Однако еще Г.И. Чулков заметил: «Эта надпись носит характер пометы, а не заглавия. Поэтому мы не помещаем ее в основном тексте» (Тютчев Ф.И. Полное собрание стихотворений: В 2-х томах. Т. II. М.; Л.: Academia, 1934. С. 386). Я полагаю, что мнение авторитетного специалиста было незаслуженно проигнорировано и забыто. (Тем более, что еще Я.П. Полонский, хорошо знавший Кроля и живший с ним за границей, утверждал: в стихотворении идет речь о канарейке госпожи Акинфовой.) Примечательно, что в издании тютчевских стихотворений 1868 года оно было напечатано сразу же после посвященного Надежде Сергеевне стихотворения «Как летней иногда порою..» Внутренняя связь между двумя этими произведениями очевидна и не требует дополнительных обоснований: осенью 1863 года Тютчев услышал пение канарейки, оставленной Надеждой Сергеевной в доме князя Горчакова, и вспомнил события прошедшего лета…
Не требует детального обоснования и связь с именем госпожи Акинфовой стихотворения «Как нас ни угнетай разлука…» Первая публикация этого стихотворения сопровождалась осторожным предположением, что оно адресовано Елене Карловне Богдановой (1822–1900), но я не нашел достаточных оснований для подтверждения давней гипотезы (Сравни: «Красная нива». 1926. № 6. С.9; «Федор Иванович Тютчев в письмах к Е.К. Богдановой и С.П. Фролову: [1866–1871 гг.] С предисловием и примечаниями Е.П. Казанович». Л.,1926. С. 61). Изложенные в моей книге факты позволяют выдвинуть иную версию. Поэт болезненно переживал отторжение Надежды Сергеевны светским обществом, и эта мука была для его сердца «невыносимей и больней», чем сама разлука с героиней его лирического цикла. Суровый приговор света обжалованию не подлежал, — и более ста лет образ этой необыкновенной женщины был скрыт под «полупрозрачным покрывалом» недомолвок и умолчаний, сплетен и клеветы. Никто не осмеливался «задеть и сдернуть покрывало». Я оставляю на волю читателя судить о том, удалась ли мне моя попытка…
Филологический анализ «Акинфовского цикла» как единого целого — это предмет специального исследования, однако уже сейчас очевидно следующее: творчество поэта и судьба красавицы связаны неразрывно, ибо без госпожи Акинфовой просто не было бы нескольких жемчужин тютчевской лирики. «Лирика Тютчева почти всегда инспирируется моментальным впечатлением, острым личным переживанием… По текстам его лирики можно с большой точностью проследить… историю его сердечных увлечений, итинерарий его путешествий. Если поэты философской школы повествуют об абстрактных идеях на языке абстракций, то Тютчев вечным языком говорит о мгновенных впечатлениях…» (Лотман Ю.М. Поэтический мир Тютчева // Избранные статьи: В 3-х томах. Т. III. Таллинн, 1993. С. 171).
Ф.И. ТЮТЧЕВ
ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
23 ноября 1803 года. Село Овстуг Брянского уезда Орловской губернии. В семье дворянина Ивана Николаевича Тютчева и его жены Екатерины Львовны, урожденной Толстой, родился сын Федор.
5 июня 1806 года. Москва. Рождение сестры Дарьи.
Декабрь 1810 года. Москва. Тютчевы приобрели дом в Армянском переулке, 11.
3 декабря 1812 года Тютчевы, находясь в эвакуации, вместе с детьми присутствовали на похоронах бабушки П.Д. Тютчевой в С. Знаменском Угличского уезда Ярославской губернии.
Ранней весной 1813 года. К Федору Тютчеву приглашен воспитателем поэт-переводчик С. Е. Раич.
Ноябрь 1814 года. «Любезному папеньке!» — первое из дошедших до нас стихотворений поэта.
Конец декабря 1815 года. Стихотворение «На новый 1816 год».
Осень 1816 года. Начало посещения частного пансиона A.Ф. Мерзлякова, а потом и его лекций в Московском университете. Тютчев на правах вольного слушателя посещает лекции в сопровождении С.Е. Раича.
