XVII съезд партии
Семнадцатый партсъезд открылся 26 января 1934 г. в атмосфере смягчившегося политического климата. Съезд был назван «съездом победителей». Сталин защищал политику партии, утверждая, что внутрипартийной оппозиции уже нет:
«Если на XV съезде приходилось еще доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде — добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде — и доказывать нечего, да, пожалуй — и бить некого. Все видят, что линия партии победила»
[20].
Но партийную линию требовалось проводить в жизнь. По Сталину, существовала «пропасть» между тем, что решили и что действительно сделали. Вину за неудовлетворительное выполнение партийных указаний возложили на «неисправимых бюрократов и канцеляристов». Были упомянуты и «люди с известными заслугами в прошлом, люди, ставшие вельможами, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков»
[21]. Другими словами, никто, независимо от чина и звания, не мог чувствовать себя в безопасности, если не выполняет в точности партийные указания. На первый взгляд съезд казался триумфом партийного единства и лично Сталина. Бывшие ведущие оппозиционеры — Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие — соревновались в доходящем до крайней степени самоуничижении и восхвалении Сталина. В этом потоке славословий не прозвучало ни одного критического голоса, который бы поставил мод сомнение решения, вызвавшие гигантские потрясения в стране несколькими годами ранее, или последствия «революции сверху».
Впрочем, утверждалось, что многие делегаты съезда были не довольны правлением Сталина, а некоторые даже хотели сместить его с поста Генерального секретаря ЦК ВКП(б). В этой связи упоминаются, прежде всего, два обстоятельства. Во-первых, фамилия Сталина, как считают, была вычеркнута из большого числа бюллетеней для тайного голосования на выборах в конце съезда нового состава ЦК. Кирова в то же время якобы поддержали практически единогласно. Чтобы скрыть это, возможно, результаты голосования фальсифицировали. Во-вторых, утверждалось, что группа делегатов съезда обращалась к Кирову с целью выяснить, желает ли он выдвинуться на пост генерального секретаря и заменить Сталина. Оба эти утверждения играют значительную роль в тех работах об убийстве Кирова, цель которых продемонстрировать, что у Сталина был мотив избавиться от Кирова
[22]. В гл. 9 мы вернемся к этому и выясним, насколько обоснованы эти утверждения и обсудим их достоверность.
После XVII съезда партии
В период после съезда, завершившего работу в феврале 1934 г., до убийства Кирова 1 декабря того же года политический климат стал еще мягче. Если в 1933 г. органами госбезопасности было арестовано свыше полумиллиона человек, то в следующем году этот показатель упал примерно до 200 тыс. чел. За этот же период количество арестов по обвинению в «контрреволюционных преступлениях» сократилось с 283 тыс. до 90 тыс. чeл.
[23] По отношению к крестьянству проводилась более умеренная политика. В 1933 г. колхозники получили индивидуальные наделы, на которых могли выращивать урожай для собственного потребления или для продажи на колхозных рынках. В 1934 г. размеры таких наделов могли быть увеличены. Частично амнистированы были крестьяне, сосланные во время коллективизации. Режим также стремился к примирению со старой интеллигенцией. Многие из тех, кто был лишен избирательных прав, теперь получили возможность голосовать на выборах в Советы. Состояние экономики улучшалось, и с голодом было покончено. В ноябре 1934 г. ЦК ВКП(б) принял решение об отмене с 1 января 1935 г. карточек на хлеб. Это решение было неоднозначно воспринято массами, опасавшимися, что отмена карточной системы повлечет за собой рост цен
[24]. Но само по себе решение было явным признаком улучшения экономического положения страны.
Также важно, что с целью обеспечения законности и порядка реорганизовали органы госбезопасности. В июле О ГПУ было преобразовано, и органы госбезопасности вошли в состав нового Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), который возглавил Генрих Ягода. Карательные органы потеряли большую часть своих судебных полномочий, в том числе право выносить смертные приговоры. Теперь эти функции входили в компетенцию прокурора. Эта реорганизация была направлена на закрепление правовых норм и судебных процедур и одновременно нацелена на строительство высокоцентрализованного государства. Впрочем, на практике органы сохранили некоторые свои прерогативы, в том числе возможность НКВД через Особое совещание приговаривать к ссылке или заключению на срок до пяти лет в административном порядке
[25].
Особое совещание — один из множества примеров непоследовательности более мягкой политики. Такие умеренные инициативы часто сочетались с силовыми методами, а об отказе от однопартийной диктатуры и подумать было нельзя. И все же, несомненно, в 1934 г. политический климат страны смягчился. Крайние меры и внесудебные институты уже не считались необходимыми, во всяком случае в той степени, что раньше. Освобождение лиц, осужденных за антисоветские преступления, стало возможным, потому что, как сказал Ворошилов, «обстановка теперь резко изменилась». А Каганович писал, что реформа органов госбезопасности «означает, что поскольку время у нас более спокойное, можем наказывать через суды, а не прибегать к внесудебным репрессиям, как до сих пор»
[26].
Население заметило смягчение политического климата. Мемуаристы описывают 1934 г. как год, когда прекратились массовые репрессии предыдущего периода. Можно было почувствовать определенное облегчение и смотреть в будущее с оптимизмом. Впрочем, широкие слои населения были ожесточены и к партии относились крайне скептически
[27].
Глава 3. Жертва
К моменту смерти Сергей Миронович Киров был одним из самых влиятельных советских вождей. Он возглавлял парторганизацию Ленинграда и области с 1926 г., был также членом Политбюро, самого могущественного политического органа в стране. После XVII партсъезда в 1934 г. Киров был избран одним из четырех секретарей Центрального Комитета
[28]. Впрочем, ему еще предстояло принять на себя эту роль, поскольку какое-то время необходимо было сохранять руководство ленинградской парторганизацией; переезд в Москву был, таким образом, невозможен.
