Несмотря на общую неудачу (отрубники и хуторяне неохотно выделялись из общины), столыпинская реформа достигла своих целей: община как возможный базис «русского социализма» была разрушена политическими верхами России, что во многом расчистило путь к власти большевикам.
Разрыв с общиной, с традицией народного самоуправления имел для страны поистине катастрофические последствия и, особенно на фоне начавшейся Первой мировой войны, привёл к падению прежнего режима. Можно смело утверждать: разрыв с общиной был одним из главных разрывов русской традиции. Он сыграл в нашей истории не менее важную роль, чем разрыв с традицией религиозной во время церковной реформы XVII века.
Февральская революция 1917 года вызывает к жизни крестьянские комитеты, которые экспроприируют землю и передают её в пользование сельским общинам. Крестьяне-общинники твёрдо заявляют о своём желании сделать землю не товаром, а достоянием общины, тем самым подтвердив «сермяжную правду» Толстого и Карла Маркса и опровергнув Столыпина и Витте. Движение в этом направлении началось без согласия Временного правительства.
26 октября выходит Декрет Второго Всероссийского съезда Советов о земле и вроде бы открывает дорогу переделу земли, но уже в 1918-м начинается продразверстка, а в 1920-м легально применяют методы «военного коммунизма», изымая хлеб у крестьян. Неудивительно, что крестьяне вновь восстали и на юге России, и на Украине, и в других областях. Популярный в то время лозунг – «Мы за большевиков, но против коммунистов». То есть за экспроприацию и «поравнение», но против военного коммунизма. Изменение генеральной линии принимается крестьянами за межпартийную или внутрипартийную борьбу.
Поскольку силовая практика большевизма продолжается, наступает голод в Поволжье, на Северном Кавказе и на Украине. Поэтому на съезде РКП(б) провозглашается новая экономическая политика (НЭП), а развёрстку заменяют натуральным налогом. Но эти экономические послабления сопровождались ужесточением мер контроля за населением. Крестьян вновь «прикрепляют к земле»: в 1925 году введён институт прописки и паспорта, но колхозники паспортов не получили. Чтобы покинуть свой район, колхозник должен был получить удостоверение сроком на 30 дней, и эти нормы действовали до середины 1970-х. Крестьяне тем временем придумывают собственную расшифровку аббревиатуры ВКП (б) – «второе крепостное право (большевиков)».
В 1927 году на фоне «кризиса хлебозаготовок» обостряются внутрипартийные споры о том, что хуже и существеннее – «неправильная аграрная политика» (Н. Бухарин) или «саботаж кулаков» (И. Сталин). Сталинская линия побеждает и начинается «великий перелом» – раскулачивание и переход к сплошной коллективизации. При этом вывоз зерна за границу растёт такими же темпами, как и до 1917 года. Зато цены, по которым хлеб скупает государство, минимальны.
Снова «не доедим, но вывезем». И снова во главе всего «хлебный баррель». На этот раз советский.
Парадокс в том, что хлебная политика советской России повторяет хлебную политику царской России. Вроде бы свершилась революция, но ничего не изменилось, разве что к экономической «чрезвычайщине» прибавилась политическая. СССР, также как и царская Россия, привязан к глобальной экономике хлебом. И когда падает курс английской валюты, в хлебных поставках начинаются перебои.
В итоге советская экономика еле сводит концы с концами и пятилетний план рушится.
Таковы последствия сидения страны на зерновой игле. Частичное признание ошибок произошло лишь в 1930 году, когда вышла статья Сталина «Головокружение от успехов».
Колхозы нередко рассматриваются как советский вариант общины, но это очень спорная точка зрения. Конечно, элементы общинного сознания сохранялись и у колхозников, но в колхозах и речи не было о самоуправлении. Крестьяне работали за трудодни. Это очень похоже на форму крепостной зависимости, при которой государство («город») выступает как коллективный помещик. Напрашивается аналог – предприятия с государственными крестьянами, организованные при Петре I. Одновременно в 1932 году издаётся закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении общественной (социалистической) собственности», известный как «закон о пяти колосках». По этому закону осуждались крестьяне, подбиравшие остатки зерна с колхозного или совхозного поля. Такое «крохоборство» грозило им лагерным сроком от 5 до 10 лет.
4 апреля 1933 г. Михаил Шолохов в письме к Сталину описывает ужасы коллективизации: массовые избиения колхозников и единоличников, пытки огнём и холодом, расстрелы, закапывание заживо. Сталин отвечает Шолохову в своей обычной манере:
«Дорогой тов. Шолохов! Дело в том, что Ваши письма производят несколько однобокое впечатление. Иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всём согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите не плохо. Но это только одна сторона дела. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию – без хлеба. Уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов… Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но всё же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться издали. Ну, всего хорошего и жму Вашу руку. Ваш И. Сталин» (И. В. Сталин – М. А. Шолохову 6 мая 1933 г.)
[49].
Крестьяне совершают массовый исход в города, спасаясь от голода и раскулачивания. Базой советской власти становится социальный гибрид: коллективизированные крестьяне в деревнях и урбанизированные крестьяне в городах. Один крестьянин вспоминал: «Была молва, что искусственный голод сделан Калининым, чтобы люди шли в колхоз. Как Дуров животных приучал голодом. Если колхозник перенесёт голод, то привыкнет к колхозу и лучше будет ценить колхозное производство»
[50].
В 1950-е, в хрущёвский период, в отношении деревни ставились задачи по освоению целинных и залежных земель и ликвидации «неперспективных деревень». После этого уже миллионы бывших крестьян потянулись в город.
В ноябре 1990 года Верховным Советом принимается закон «О земельной реформе», позволяющий получить землю в аренду, а тем временем специальная группа экспертов начинает проводить Программу приватизации земли и реорганизации сельскохозяйственных предприятий. Однако фермерство таким образом создать не получилось. Фермеры в глазах соседей-крестьян – это будущие мироеды-помещики. Им всячески вредят.
В 1998 году принимается «Земельный кодекс Российской Федерации», в котором прописано право собственности на землю. Либеральная земельная реформа не спасает аграрный бизнес. Землю скупают спекулянты, продавая её под освоение девелоперами, под частные коттеджи. Нецелевое использование земли процветает. Выясняется, что участки выгоднее застраивать, поскольку сельское хозяйство нерентабельно: урожай за 30 лет стоит меньше, чем сама земля для него.
