Что предвещал подстольный звон
«Подстольной» эту «музыку» называли из-за того, что бутылку — что в рюмочную, что в пивную — мужики предпочитали приносить с собой. И украдкой, нервно постукивая посудой, осуществляли тайный разлив под столом. Что говорить — процесс был унизительный. Зато застольные речи прямо-таки завораживали гамлетовским слогом. Например: «Ну что, брат Вася! Как пить-то будем: из фуфыря (то есть прямо из горла) или через кидало (стакана, значит)?» В то историческое время целая плеяда лингвистов из МГУ подслушала в общепите и донесла до науки целые пласты и россыпи устного народного словотворчества. Так в кандидатских и даже докторских диссертациях языковедов замелькало слово «дуреха», означавшее четвертинку. Или, скажем, «Сестры Федоровы». Именем этого популярного тогда женского хорового квинтета, в котором пели сразу пять родных сестер, называли обязательный в рюмочных бутерброд: кусок обыкновенного черного хлеба с маслом, на котором сиротливо размещали пяток килечек, сострадательно присыпанных сверху зеленым лучком.
«Good bye, my love, good bye…»
По сравнению с «закусить мануфактуркой» — в смысле нейтрализовать действие сивушных масел, прочувственно припав к собственному рукаву, — это был гигантский шаг в сторону будущего «Русского бистро». Однако, когда в связи с отъездом за рубеж одной из сестер Федоровых, квартет приказал долго жить, а его записи уничтожены, «гуд бай» народу «сказали» и бутерброды с килечкой.
Правда, через данный «катаклизм» пивное движение переступило легко. Тем более что впереди маячили «веселые времена».
Отстой в период застоя
Дальнейший прогресс в отечественном пивном общепите второй половины XX века пошел противоречиво. И больше как-то вширь, чем вглубь.
Ширину обеспечивало государство, стараниями которого сеть худо-бедно росла вместе с массовым жилищным строительством и появлением целых новых районов, добравшихся аж до нового автомобильного кольца.
Эх, «Жигули» вы мои, «Жигули»!
В октябре 1964 года хрущевский перекос с рюмочными вместе с его автором «был отправлен на пенсию». Исправлением занялось новое руководство страны во главе с поначалу вполне бравым бровастым жизнелюбом Л. Брежневым. В результате в стане приличных пивных заведений Москвы сразу же обозначилась знаменательная прибавка. В 1965 году на нынешнем Новом Арбате открылся первый, самый крупный в столице пивной ресторан «Жигули». И почти сразу же и на той же «авеню» — бар «Лабиринт». Очень скоро в этом баре возникли компании, которые кичились тем, что практически не спят. Тех, кто о ночной жизни подобных «капелл» желает знать побольше, адресую к произведениям их активного участника, писателя Василия Аксенова.
А здесь лишь упомяну расписание и любимый маршрут. После закрытия ресторана ВТО компания шла в «Лабиринт», сидела там до четырех утра, потом ловила такси и ехала в аэропорт Внуково, в буфет, который как раз в шесть утра открывался. На практике чаще всего туда добирались в пять. «Зато целый час мы воздухом дышим!» — хвастались энтузиасты этого своеобразного «забега в ширину».
Когда понты подорожали
Что касается «Жигулей», то поначалу это было довольно чопорное заведение: с мордатыми швейцарами на входе и целой оравой снующих по большому залу официантов в белоснежных рубашках с бабочками. Пиво было, понятное дело, «Жигулевское». Напиток под этим «брендом» даже у той, не сильно притязательной публики сравнения с «Пльзенским» не выдерживал. Зато в «Жигулях» пиво подавали в больших двухлитровых кувшинах. А в фирменных закусках числилась невероятная по тем временам экзотика — хвостики креветок. К сожалению, весь этот ныне довольно ординарный набор обходился тогда в немалые деньги — на аналогичную сумму в ту пору можно было вполне порадовать себя скромным, но качественным ужином в одном из столичных ресторанных «грандов». Да еще с дозаказом бутылочки недорогого сухого вина для «оживляжа».
Шаг вперед, два шага назад
Жаль, конечно! Но со временем «Жигули» как-то полиняли. Зато прейскурант «утяжелился». От такого диссонанса уважающая себя публика стала перетекать в «Саяны» на Щелковской и другие схожие заведения, где цены за тот же кувшин не так кусались, а закуска была не хуже. Иное дело, что добираться до них приходилось дольше. Да еще совать в лапу швейцару, чтобы не стоять часами в очередях, которые в те времена выстраивались в любое более или менее стоящее развлекательное учреждение.
Вообще, век по-настоящему хороших, в чем-то приближающихся к цивилизованному уровню «пивных точек» в столице развитого социализма почему-то неизменно оказывался короток. Например, лишь в недолгий период хрущевской «оттепели» просуществовал пивной бар в гостинице «Украина». Как и знаменитая «Яма», он привечал публику, составившую цвет шестидесятничества. Но был несравненно чище, уютнее и с неким даже налетом респектабельности.
Прошание с «Устрицей пустыни»
Так мы называли в своем кругу легендарную «Ракушку» — настоящий пивной флагман столичных заведений общественного питания конца 1960-х — начала 1970-х. Находилась она буквально в пяти минутах ходьбы от метро «Юго-Западная», в самой гуще «красной пустыни» — однотипных кварталов тогда только-только осваиваемого отселенными из центра коренными москвичами нового спального района Москвы. В здании ресторана, действительно напоминающего своей формой заворачивающийся спиралью домик улитки, было два зала: большой, всесезонный, и маленький, но очень уютный открытый — он работал в теплое время года. Основной контингент посетителей составляла научно-техническая интеллигенция и местные представители золотой молодежи. Эксцессы в «Ракушке» случались редко. А если и случались, то большого урона никому, как правило, не наносили. Зато в наличии всегда было свежее пиво, довольно крупные креветки. Обслуживали в «Ракушке» корректные официанты. Обстановка была интеллигентной, что позволяло приводить с собой особо чувствительных к окружающей среде девушек. Поэтому ликвидация этой милой «улитки» оказалась для нас весьма существенной потерей…
Нашествие «Желтков» и опускание на «Дно»
В очередной раз хоть как-то свести массовый пивной спрос с ненавязчивым предложением власти попытались в начале 1970-х. Тогда по случаю очередной кампании по борьбе с пьянством резко увеличили выпуск безалкогольных напитков. Пиво почему-то тоже отнесли к этому безобидному виду. А главное — по всему городу обустроили для его культурного потребления небольшие павильончики. За свою броскую цыплячью раскраску народ их сразу же окрестил «желтками». В некоторых районах — например, около метро «Новослободская» — концентрировалось до двух десятков «желтков». Правда, очередь от появления подобных «пивных городков» почему-то не уменьшалась. И бесследно рассосалась естественным путем только через несколько лет одновременно с исчезновением самих павильончиков.
В итоге для простого советского человека вновь оказались доступны лишь живучие, как придорожный сорняк, «рыгаловки» — вроде знаменитой пивнушки с красноречивым прозвищем «Дно» недалеко от Большой Грузинской.
