– Полагаю, им больше некуда было идти, – ответила она.
– Но как им удавалось выжить столько времени?
– Инстинкт, – сказала Уинни и передала Эмме миску с тунцом.
– Папа, мы можем взять одну кошечку домой? Ну пожалуйста! – попросила Эмма, когда поставила миску перед голодными орущими кошками.
– Они бродячие, солнышко. Наверное, у них блохи, и они могут кусаться.
– Разреши ей взять кошку, Генри. Проклятье, пусть возьмет двух! Одну для Дэннер.
Генри яростно посмотрел на нее, и Уинни захохотала. Бедный Генри, он до сих пор так серьезно относится к словам. Ему нужно успокоиться, научиться играть и шутить.
– Эмма, – сказала Уинни. – Ты знаешь, что у лося есть секрет?
Девочка покачала головой, и Генри повторил ее жест. Он беззвучно произнес «нет», но Уинни сделала вид, будто не заметила.
– Он пустой внутри. В его груди есть дверца. Если хочешь, то можешь забраться внутрь.
– Это плохая идея, – сказал Генри.
Уинни встала и открыла дверцу немного сбоку от груди лося. Петли, которые она купила в хозяйственном магазине, работали превосходно.
– Ну пожалуйста, папа! – воскликнула Эмма.
Признавая свое поражение, он приподнял Эмму, чтобы она могла забраться внутрь.
– Зачем ты восстановила его? – поинтересовался Генри.
– Точно не знаю, – призналась Уинни. – Пожалуй, я хотела посмотреть, получится ли у меня.
Она гордилась своей работой и радовалась тому, что кто-то наконец мог оценить ее. Тот, кто знал лося в другой жизни, кто понимает, сколько труда было вложено в него. Она не смогла найти все первоначальные фрагменты и вырезала новые из веток. Пока что она еще не приклеила холст, но дело шло к этому.
– Я стою там, где должно быть его сердце! – восторженно сказала Эмма.
– Генри, когда я взялась за лося, то начались странные вещи, – Уинни понизила голос, так что Эмма не могла ее слышать.
– Какие вещи?
– Если я скажу тебе, ты подумаешь, что я спятила.
– Ну, попробуй, – сказал он. – Я кое-что понимаю в безумии.
Уинни улыбнулась.
Готова поспорить, что понимаешь.
– Ну, ладно, – начала она. – Когда я приехала сюда, то собрала всю одежду Сьюзи, запихала ее в большой мешок для мусора и затопила посреди озера. Избавлялась от улик, как ты понимаешь.
Генри кивнул.
– На следующее утро после того, как я начала работать над лосем, я проснулась и обнаружила, что один из нарядов, которые я утопила, лежит рядом со мной. Шелковая блуза, легинсы и ботинки. Как будто Сьюзи побывала там ночью, оставила одежду и испарилась.
– Господи! – прошептал Генри.
– Папа, – позвала Эмма изнутри. – Я могу видеть через его глаза!
– Я испугалась до чертиков, – торопливо прошептала Уинни. – Скатала одежду в комок и засунула на дно мусорного бака снаружи. Когда я проснулась на следующее утро, все опять лежало рядом со мной. Но на этот раз наверху был светлый парик.
Генри передернул плечами.
– Я снова собрала одежду и на этот раз решила сжечь ее, но тут увидела мой раскрытый дневник, лежавший на столе. Там была запись, которую я не делала. Знакомый почерк. Это был почерк Сьюзи!
Генри медленно покачал головой, словно хотел сказать, что такого не может быть никогда и ни за что.
– Что там было написано?
– «Надень это, Уинни».
– И ты сделала это?
Женщина кивнула.
– Сначала я была перепугана. Но потом, когда я надела парик и посмотрелась в зеркало, что-то случилось. Я ощутила ее присутствие, Генри. Было так, как будто она стоит рядом со мной, наполняет меня уверенностью и шепчет мне на ухо. Как будто я действительно стала ею.
Генри молчал, отвернувшись от нее. Она зашла слишком далеко. Не следовало рассказывать так много за один раз.
Не торопись, крошка.
– Это было очень тяжело, – сказала Уинни. – Даже после стольких лет я каждый день думаю о ней. Мне ее не хватает. С ней я могла быть кем угодно, кем я хотела. Поэтому да, я нарядилась как она. Наверное, мне не следовало это делать. Наверное… – она замолчала. Генри протянул руку и ласково сжал ее предплечье.
– Я слышу, что думает лось! – объявила Эмма.
– Она поразительный ребенок, Генри, – прошептала Уинни. – Тебе повезло с ней.
– Знаю, – ответил Генри. Но она заметила, что он совсем не считает, что ему повезло. Уинни улыбнулась. Именно такого Генри она ожидала найти: разобранного на части, как лось. Он сунул пальцы в карман рубашки, пытаясь вытащить сигарету.
– Все еще куришь, да? – спросила она.
– Я завязал в тот день, когда мы уехали из хижины. Но на прошлой неделе купил себе пачку.
– Не возражаешь, если я тоже покурю? – он вытряхнул сигарету и раскурил для нее. Какое-то время они стояли и слушали, как Эмма общается с лосем Фрэнсисом.
Уинни подумала о том, что Сьюзи была права. На самом деле, все это бутафория: сигарета, пропавший парик, реконструированный лось. Все это лишь фрагменты сценического оформления, помогающие перейти от одного акта к следующему. Скрытые вещи, которые придают нам храбрости и толкают нас вперед.
– Значит, у тебя нет планов насчет него? – спросил Генри.
– Насчет кого?
– Я про лося.
Уинни рассмеялась.
– Думаешь, я собираюсь воспользоваться им для похищения бедного влюбленного мальчика или для очередной безумной схемы? Ничего подобного. Я думала о том, чтобы поместить его в озеро.
– Куда? В озеро?
– Разве не понимаешь? Устроить ему похороны, наподобие ладьи викингов. Отдать последние почести. Я хотела доставить его на озеро и поджечь там. Думала, что это будет… катарсис или что-то в этом роде.
Она посмотрела Генри в глаза и увидела, как он начинает улыбаться, но потом выражение его лица вдруг изменяется.
– Я вижу то, что видит Фрэнсис, – донесся тонкий голосок изнутри лося. – Я знаю то, что он знает!
Генри обменялся с Уинни паническим взглядом, который сказал: Я чертовски уверен, что ты ничего не знаешь. Теперь они были как заговорщики, связанные общей тайной.
– Выходи оттуда, милая, – позвал Генри.
– Теперь мне остается продумать, как доставить его на место, – сказала Уинни, бросая окурок и притаптывая его ботинком. – Думаю, мне придется построить плот.
Генри широко улыбнулся, когда помог Эмме выбраться из лося.
– У меня есть большое каноэ, – сказал он.
Уинни залилась смехом так, что не смогла остановиться. Это было слишком здорово для слов.
