– Нет, нельзя. – Эш смотрит на меня, прищурив глаза. – Представь, что человек, в которого ты влюбилась, попросил тебя держать ваши отношения в секрете, потому что окружающие будут их порицать. В таком случае, услышав о нем плохое, ты только убедишься, что он был прав. Как бы ты поступила, если бы речь шла о вас с Роуз? Если бы тебе сказали, что вам нужно расстаться?
– Как же мне противно ей врать, – говорю я. – Ведь она обязательно узнает, что мы ее обманули. К тому же вдруг она по нашей милости попадет в беду?
– Она ведь с тобой даже не общается, так что вряд ли сможет поймать тебя на лжи.
– Зато она общается со мной, – говорит Лео, показывая нам очередное сообщение от Роуз. – Что ей сказать?
– Расскажи, что произошло вчера, только не упоминай, что я была с вами, и ни слова про то, что я обнаружила, ладно?
Лео кивает и вводит код разблокировки. Просматривая сообщения, он расплывается в улыбке. Я бросаюсь на постель.
Где нормальность?
Где чувство защищенности?
Все так нелепо – как неверно собранный пазл.
И чего это я удивляюсь?
Такая у меня жизнь.
Роуз, Лео
РОУЗ
Ты где роднулька?
ЛЕО
Вчера Аарон устроил нам веселый денек. Ред меня вытащила. Чудом спаслись, сейчас все нормально. Мб Аарон больше не вернется
РОУЗ
Боже! Как ты?
ЛЕО
Сам не знаю. Было жутко. А ты где пропадала?
РОУЗ
Да так, дела были
ЛЕО
Роуз… ты же знаеш, ты один из самых дорогих мне людей
РОУЗ
Взаимно
ЛЕО
Увидимся на репетиции
РОУЗ
Чао какао! Мне пора, завтрак в постели!
34
Во внеурочные часы школа всегда выглядит странно, и уж особенно таинственный вид она принимает воскресными вечерами. Она будто стоит настороже и прислушивается; затаилась и ждет, когда уже можно будет распахнуть двери навстречу жизни и энергии нового учебного дня.
Мне нравится находиться тут лишь в то время, когда меня тут быть не должно.
Нравится шагать по темным, пустым коридорам, заглядывать в тихие классы, где гуляют тени, слушать тайные звуки, которые в обычное время заглушаются шумом и гамом чужих жизней. Мышиный скрип пола под ногами, раскатистое эхо от захлопнутой двери, шепоток ветхой системы отопления – а может, и чего другого. Есть во всем этом что-то особенное. Опустевшая школа скорее смахивает на декорации к фильму, чем на учебное заведение, где мы вынуждены растрачивать жизнь на всякую скукотень.
Но сегодня ее магия на меня не действует. Все, что занимает мои мысли, – это как протянуть следующие пару часов.
Стоя перед дверьми, ведущими в актовый зал, я делаю глубокий вдох и вспоминаю наставления Эш:
– Вы должны во всем придерживаться плана. Что бы ни случилось, ведите себя с Роуз как обычно. Будет тяжело, но оно того стоит.
Тяжело – не то слово.
Роуз уже на сцене. Стоя у микрофона, она проговаривает тексты песен, пока мистер Смит и ребята из драмкружка подбирают световое сопровождение для каждого трека. Напротив сцены, вдоль задней стены зала, тянется что-то наподобие балкона, где расположен пульт управления звуком, светом и видео, – вокруг него они и сгрудились. Я иду по центральному проходу между аккуратно расставленными стульями, ожидающими своего часа. На полпути к сцене прожекторы гаснут и я встречаюсь глазами с Роуз. Улыбка сползает с ее лица, и, закрепив микрофон на стойке, она уходит за кулисы.
– Ред, можно тебя на секундочку?
Оглянувшись, я вижу, что с балкона мне машет мистер Смит. Я машу в ответ и направляюсь к нему. Мне вдруг приходит в голову, что я могла бы рассказать обо всем ему, уж он-то снимет это тяжкое бремя у нас с плеч, и тогда все наладится. Как было бы здорово переложить ответственность на кого-то другого, а самой пойти домой, юркнуть в постель и не вылезать оттуда, пока все не закончится.
– Иди посмотри на сцену, отсюда открывается роскошный вид, – говорит мистер Смит, сияя от радости. А он не наврал! Смит уговорил чуваков из одной компании одолжить нам груду профессиональной аппаратуры, и благодаря ей актовый зал просто преобразился. Под потолком висят крутые осветительные приборы, прямо за барабанами установлен огромный, длиной почти во всю сцену, экран, а тут и там понатыканы экранчики поменьше. Во время выступления на них будут крутить детские фотографии Наоми и фрагменты из семейной видеохроники (их записал для нас на флешку мистер Демир) и, конечно, тексты ее песен. Получится самое настоящее мультимедийное шоу. Вернейший способ добиться, чтоб о пропавшей девушке никто не забыл. Но теперь, когда искать ее уже больше не нужно, концерт, наверное, станет чем-то вроде молитвы, чтоб наша любимая Най открыла глаза.
– Обалденно, – говорю. – Я так замоталась с репетициями, что техническая часть подготовки концерта обошла меня стороной. Спасибо, сэр.
Мистер Смит усмехается.
– Как бы мне ни хотелось присвоить себе все заслуги, благодарить надо Эмили и ее команду.
Эмили, та самая Эмили, которая не попала в группу, улыбается мне из-за микшерного пульта. А я и не заметила, что она все это время там сидела, и теперь чувствую себя той еще идиоткой. Как-то она меня врасплох застигла.
– Все это сделала ты?
– Удивлена? – улыбается она.
– Нет… я не в том смысле… просто я думала, что этими вещами занимается кто-то из драмкружка.
– Так и есть. Я в нем состою. Я напросилась помогать с концертом ради строчки в резюме… ну, и просто потому что мне самой этого хотелось.
– Удивительно. – Я поворачиваюсь лицом к сцене, пытаясь угадать, не флиртовала ли она сейчас со мной, так чуть-чуть. – Я правильно понимаю, что выступление будет транслироваться на развешенных по залу экранах?
– Больше того, – говорит Эмили, – мы будем попеременно выводить на экран то вас в режиме реального времени, то видеоряд про Наоми. В общем, сопливость будет зашкаливать. Ой, блин… прости. Я хотела сказать, будет очень трогательно. Как она, кстати?
– Пока без изменений. Слушай, вы очень круто поработали. Но ты уверена, что все пройдет без накладок?
– Ну, до завтрашнего вечера никого, кроме меня, за этим пультом не будет. Сегодня на репетиции я составлю список воспроизведения, а завтра просто его включу.
– Можно я тебя сфотографирую? – спрашиваю я. – Это для нашего «Тумблера».
– Конечно, – радостно соглашается она.
– Подвинься немного, чтоб аппаратура тоже попала в кадр. – Она делает шаг в сторону и при этом слегка наклоняется вперед, с приветливой улыбкой заглядывая мне в глаза.
