– Простите, если помешал, но пришли Лео с Лекраджем. – Услышав голос мистера Смита, я подпрыгиваю от неожиданности. Я вообще про него забыла. – Предлагаю проверить звук.
– Иду. Увидимся, Эмили.
– До встречи, Ред! – кричит она мне вслед.
Сбегая по лестнице, я слышу, что следом за мной спускается мистер Смит.
– Ред?
– Да? – Я останавливаюсь на площадке между двух ярусов.
– Я не мог не заметить синяк у тебя на лице и разбитую губу. Тебя избили? Это из-за того видео, которое Роуз опубликовала в интернете?
– О, нет. – Я касаюсь пальцем щеки. – Это… это вообще-то моя сестренка постаралась. Прыгнула мне на руки, а я потеряла равновесие, упала и ударилась прямо об угол журнального столика. Легко отделалась, все могло быть куда хуже.
Ума не приложу, откуда взялась эта история, но каждое слово с невероятной легкостью соскальзывает с языка, ведь несмотря на все, что сделала мама, я все равно хочу ее защитить и не допущу, чтобы посторонние, даже мистер Смит, вмешивались в дела нашей семьи.
– Понятно, – говорит он с улыбкой, продолжая разглядывать мое лицо. По ходу, пытается решить, верить мне или нет. – А что там с Наоми? Какие новости?
– Завтра ее выведут из комы, – отвечаю я, обмирая при мысли о том, чем все это может закончиться. – По крайней мере, планируют. Завтра у нее день рождения, так что… в общем, остается надеяться на лучшее. Было бы круто, если б она пришла в себя прямо во время концерта. Это была бы настоящая победа, понимаете?
– Да, конечно. Я, пожалуй, заскочу к ней сегодня вечером, поболтаю с ее родителями, посвящу их в подробности завтрашнего выступления. – Он спускается на ступеньку ниже. – Прежде чем мы пройдем в зал, позволь кое-что у тебя спросить. Как ты? Сильно переживаешь из-за ссоры с Роуз? Я знаю, вы с ней были очень близки. Тебе, должно быть, сейчас нелегко. Если нужно посоветоваться или выговориться, ты всегда можешь обратиться ко мне, договорились?
– Спасибо, сэр. – На секунду меня охватывает непреодолимое желание все ему выложить, но потом я вспоминаю об Эш с ее тихим упорством и серьезным взглядом и понимаю, что должна довериться ей. Нет, не так. Не должна, а хочу. – Все путем.
– Не за что, – улыбается он.
Через пару секунд я забираюсь на сцену и сажусь за ударную установку.
– Какие-то проблемы? – спрашивает Лео.
– Мне просто нужно раскачаться, – говорю я.
Я киваю Лекраджу, и тот в качестве разминки наигрывает рифф. Я подстраиваюсь под него. Роуз стоит у микрофона, прямо передо мной, и, склонив голову, изучает концертную программу. Я замечаю, что она топает ногой в такт ударам колотушки по бас-барабану, и от одного этого у меня поднимается настроение. Я сливаюсь с музыкой и подчиняю свое тело ритму.
Впереди несколько скучных минут, которые уйдут на проверку звука, выставление уровней, набор микса для колонок и моих наушников-затычек. Я послушно делаю то, что от меня требуется, но мне не терпится как можно скорее приступить к прогону, потому что сейчас мне хочется лишь одного: колотить по ударной установке, пока одна из нас не сломается.
– Ты просто жгла, Ред! – говорит Лео, как только стихают последние аккорды нашей финальной композиции. Глаза у него блестят, улыбка до ушей – можно подумать, события последних месяцев никогда и не происходили. Роуз радостно подскакивает к нему, обхватывает за шею и чмокает в щеку.
– Вот это мы дали! Просто невероятно! – Она смотрит на меня с открытой, лучезарной улыбкой, но, вспомнив, что не знает, как теперь ко мне относиться, тут же отворачивается. – Ты тоже отыграл зачетно, Лекрадж. Высший класс.
Лекрадж стоит на коленях и укладывает гитару в чехол.
– Спасибо, – говорит он. – За мной сейчас папа приедет, пойду подожду его на улице. До завтра.
Мы провожаем его взглядами, а потом покатываемся со смеху.
– Невозмутимый чувак, – хихикает Роуз. – Ему все нипочем.
– Наш человек, – хохочет Лео. – Да, отличная выдалась репетиция. Круто было выйти на сцену в компании двух моих лучших друзей. А как мы играли! Ни единой запинки, ни одной неверной ноты! Знаю, между вами произошла размолвка… неловкая вышла ситуация, не спорю, но нашу дружбу ничто не разрушит, верно? Ведь мы – это мы!
– Мне тоже очень понравилось, как мы сегодня играли, – говорит Роуз с легкой улыбкой. – Но мне пора, у меня дела…
– А давайте погуляем, заглянем в пиццерию? А то мне еще тащиться через весь город к тете Хлое, чтобы проверить, как там мама.
– Не могу, надо бежать, – говорит она, пожимая плечами.
– Куда? – вырывается у меня. Черт! Уж кто-кто, а я точно не вправе задавать ей такие вопросы, и хорошо было бы вспомнить об этом пораньше. Улыбка, и без того нерешительная, стирается с ее лица.
– Вот уж не твое дело. Увидимся завтра.
– Постой! – говорит Лео, подходя к ней. Я отворачиваюсь, но их голоса все равно доносятся до меня довольно отчетливо.
– Роуз, послушай, можешь не говорить мне, с кем встречаешься, но мне самому нужно кое-что тебе сказать.
– Что? – вздыхает Роуз.
– Ты самая удивительная девушка из всех, кого я когда-либо встречал, – говорит Лео. – Мне вечно не хватает мужества признаться в своих чувствах, но теперь ты ускользаешь от меня, и другой возможности, вероятно, уже не представится. Ты для меня больше, чем друг. Я просто хочу, чтобы ты это знала, если передумаешь насчет этого своего парня. Если бы ты встречалась со мной, я бы о тебе заботился и не дал тебя в обиду.
Я наблюдаю за ними краешком глаза. Роуз долгое время смотрит Лео в глаза, затем проводит рукой по его лицу, встает на цыпочки и целует его в щеку. В следующий момент она уже машет рукой и скрывается в дверях.
– Почему ты решил признаться ей именно сейчас? – спрашиваю я.
Я готовилась почувствовать ревность и боль, но, слушая Лео, испытывала лишь… восхищение. А он храбрый.
– Не хочу больше скрывать правду, – говорит Лео. – Пусть я выставил себя дураком, но вдруг мои слова заставят ее задуматься, взглянуть на свой роман с этим извращенцем в новом свете? Конечно, если она пошлет меня куда подальше, то разобьет мне сердце, но разве это такая уж высокая цена за то, чтобы посеять в ней сомнения?
35
Стоит мне переступить порог дома, и нос щекочет аромат знакомых блюд. От удивления я замираю на месте. Чудный запах переносит меня в детство: за закрытыми занавесками сгущаются сумерки, кухня купается в теплом искусственном свете, в духовке доходит наш традиционный воскресный ужин. От этих воспоминаний мне становится не то чтобы радостно и не то чтобы грустно. На секунду я растворяюсь в прошлом, в той прежней жизни, где все было теплым и знакомым, как запах домашней стряпни.
– Смотрите, кто пришел! – восклицает папа, выглядывая из кухни. За спиной у него виднеется накрытый стол: четыре тарелки, четыре пары приборов, посередине – соль с перцем и массивная бутылка кетчупа, потому что Грейси без него к еде и не притронется. – Я вот решил приготовить ужин к твоему возвращению. Вчера тебя весь день не было.
