Дон, поколебавшись, сказал:
– Мне не хочется быть грубым, но какие у вас есть доказательства?
Водер Сэра Исаака издал звук, похожий на человеческое покашливание:
– Кхм!
Фиппс и Дон повернулись к нему.
– Полагаю, – сказал дракон, – мне следует вмешаться в дискуссию. Мой дорогой Фиппс, я знаком с Дональдом несколько дольше вас – если это можно назвать знакомством.
– Прошу вас, продолжайте.
Сэр Исаак повернул к Дону большую часть своих глаз:
– Дорогой Дональд, ты мне доверяешь?
– Э-э… полагаю, да, Сэр Исаак. И все же, думаю, я должен потребовать каких-то доказательств. Ведь это не мое кольцо.
– Что ж, это веская причина. Давай подумаем: что бы могло послужить таким доказательством? Если, скажем…
Дональд прервал его, почувствовав бессмысленность того, что здесь происходит:
– Простите меня, но я, кажется, превратил разговор в спор, хотя если честно, то и спорить-то, собственно говоря, не из-за чего.
– Почему?
– Ну, дело в том, что у меня больше нет кольца. Оно потеряно.
Несколько минут в комнате стояла мертвая тишина. Потом Фиппс сказал:
– Мне кажется, у Мэлата обморок.
Поднялась суматоха, тележку с марсианином увезли, и все принялись напряженно ждать. Напряжение спало только тогда, когда пришло сообщение, что Мэлат плавает в своей специальной кровати, отдыхает и чувствует себя хорошо. Совещание продолжили втроем. Фиппс сверлил Дона взглядом:
– Это все ты! Из-за тебя он чуть душу не отдал.
– При чем здесь я?
– Мэлат тоже был курьером, он оказался здесь потому же, почему и ты. Он вез вторую половину послания – послания, которое ты потерял! И тем самым ты лишил его последней надежды вернуться домой раньше, чем его убьет гравитация! Он и так нездоров, а ты еще к этому добавил.
– Но…
В этот момент вмешался Сэр Исаак:
– Дональд не виноват. Молодежь следует наказывать, только если к тому имеется серьезный повод, причем после тщательных размышлений. Иначе семье придется об этом сожалеть.
Фиппс бросил взгляд на дракона и вновь обратился к Дону:
– Извините, я очень устал и плохо реагирую на такие вещи. Что сделано – то сделано. Самое главное: куда девалось кольцо? Найти его как-нибудь можно?
На Доне просто лица не было.
– Боюсь, что уже нельзя.
Он коротко рассказал о попытках отнять у него кольцо и как он не нашел подходящего места, чтобы его спрятать.
– Я не думал, что это такая важная штука, но, раз уж я обещал доктору Джефферсону, надо было свое обещание выполнять, – наверное, иногда я бываю слишком упрям. Короче говоря, я сделал лучшее из того, что мне пришло тогда в голову: я передал кольцо другу и попросил его спрятать. Я подумал, что будет вернее всего отдать его на хранение человеку, про которого никто никогда не подумает, что кольцо у него.
– Звучит разумно, – признал Фиппс, – но кто этот человек?
– Одна девушка, – насупившись, сказал Дон. – Мне кажется, она погибла, когда напали «зеленые».
– Это точно?
– Я почти уверен. У меня была такая работа, что я мог расспрашивать многих людей, но со дня нападения эту девушку никто не видал. Я уверен, она погибла.
– Ты можешь и ошибаться. Как ее зовут?
– Изабел Костелло. Ее отец заведовал местным отделением МТТ.
Лицо Фиппса вытянулось дальше некуда, потом он откинулся в кресле и разразился хохотом. Затем, вытерев выступившие на глазах слезы, спросил:
– Вы слышали, Сэр Исаак? Нет, вы слышали? Мы толкуем о синей птице, а она – у вас на заднем дворе! Бабушка потеряла очки, а они у нее на лбу!
Ничего не понимая, Дон переводил взгляд с Фиппса на дракона.
– Что такое? – спросил он с обидой в голосе.
– Что такое? Сынок, Джим Костелло и его дочь сейчас здесь, они тут появились через пару дней после нападения. – Он вскочил на ноги. – Сиди здесь, никуда не уходи, я сейчас вернусь.
Фиппс и вправду вернулся очень быстро.
– Каждый раз путаюсь с этими вашими телефонами, Сэр Айк, – сказал он. – Но, как бы то ни было, они сейчас придут.
Он уселся и тяжело вздохнул:
– Когда-нибудь я сам себя сдам в психушку. Как полного идиота.
Фиппс замолчал, лишь изредка отпуская смешки. Сэр Исаак, казалось, созерцал свой пупок, которого у него отродясь не было. У Дона внутри бушевала буря, он почувствовал облегчение такое большое, что его нельзя было даже назвать приятным. Изабел жива!
В конце концов успокоившись, он спросил:
– Слушайте, может быть, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?
Сэр Исаак приподнял голову и притронулся щупальцем к клавишам:
– Прости меня, малыш. Я задумался о других вещах. Очень, очень давно, когда моя раса была молода, а люди еще не…
В разговор вмешался Фиппс:
– Извини, старина, но думаю, у меня получится покороче. А подробности ты расскажешь потом. – и, не дожидаясь согласия, обратился к Дону: – Так вот, Харви. Существует одна организация – заговор, подполье, тайная ложа – называй, как хочешь. Для нас это – просто Организация. В нее входим мы с Сэром Исааком, Мэлат, а также твои родители. И доктор Джефферсон тоже в нее входил. Большинство членов Организации – это ученые, но не только. Единственное, что всех нас объединяет, – вера в достоинство и естественную ценность свободного разума. По-разному мы боролись – и без особого, надо сказать, успеха – против сложившейся в течение двух последних столетий политики ограничения личной свободы, той, которую проводили разные правительственные или близкие к правительственным организации, покрупнее и помогущественнее, чем наша.
На Земле наша группа имеет многих предшественников и корни у нее очень древние. Я говорю об объединениях ученых, которые боролись с секретностью и насилием над свободой мысли; художников, боровшихся с цензурой; обществах юридической помощи гражданам и о многих других организациях, чаще всего – действовавших без какого-либо успеха, а иногда – так и просто по-идиотски. Около ста лет назад подобные группы были вынуждены уйти в подполье; слабые погибли, болтливые выдали себя сами, и их ликвидировали, а выжившие объединились.
Здесь, на Венере, начало нашей работе было положено после достижения взаимопонимания между Сайрусом Бьюкененом и местной доминирующей расой. На Марсе, кроме людей – о них я скажу позже, – в Организацию вступили те, кого мы называем жрецами. Впрочем, это плохой перевод: я думаю, точнее их было бы назвать судьями.
– «Старшие братья», – перебил его Сэр Исаак.
