Создать точный и вразумительный перевод древних рукописей оказалось невозможно. Чтобы восполнить недостающее, пришлось вложить в работу немало труда и таланта.
Когда теоретическая работа продвинулась настолько, насколько это было возможно, члены Организации доставили результаты на Землю для тайной экспериментальной проверки и для перевода теории на язык современных технологий. Поначалу между планетами шел непрерывный обмен информацией, но по мере того, как проблема приобретала все более секретный характер, члены Организации старались путешествовать все реже и реже из опасения выдать то, что они знают. К тому моменту, когда на Венере разразился кризис, уже несколько лет существовала практика отправки самых важных сведений с курьерами, которые ничего не знали и, следовательно, не могли проболтаться, такими как Дон, либо с инопланетными существами, которые были физически невосприимчивы к методам допроса служб безопасности. Например, применять к венерианскому дракону «третью степень»
[55] не только непрактично, но даже просто смешно. По иным, но, впрочем, не менее очевидным причинам силовые методы полиции также оказывались бесполезны и по отношению к марсианам.
Дона выбрали в качестве курьера в самый последний момент, когда вариантов практически не осталось – кризис на Венере спутал все карты. Причем весь ужас положения стал ясен лишь после налета коммодора Хиггинса на «Околоземную». Конструкторские наработки – та половина, которую вез Дон, – вместо Марса попали на Венеру и затерялись там в дыму восстания и ответного удара «зеленых». Мятежные поселенцы, преследовавшие те же цели, что и Организация, сами того не ведая, лишили себя великолепного шанса свергнуть власть Федерации.
Сообщение между членами Организации, находившимися на Венере, Земле и Марсе, с грехом пополам было восстановлено, причем действовать приходилось под самым носом полиции Федерации. На всех трех планетах у Организации имелись свои люди в МТТ, такие как Костелло. Ему и его дочери помогли бежать потому, что он слишком много знал; ареста и допроса Костелло допустить было нельзя. Новый «почтовый ящик» был организован на Губернаторском острове при помощи агента, служившего в войсках связи Федерации техником-сержантом. Связь с сержантом поддерживалась через дракона, у которого был контракт на вывоз мусора с базы «зеленых». У этого дракона не было водера, а сержант, в свою очередь, не знал языка свиста, но передать записку в человеческие руки может и щупальце.
Канал связи, несмотря на опасности и преграды, заработал; вот только теперь члены Организации не могли совершать межпланетные путешествия. Из всех пассажирских линий сохранился один маршрут: Земля – Луна. Венерианская группа предприняла отчаянную попытку завершить проект, предварительная подготовка которого осуществлялась на Марсе. Задача не была совершенно невыполнимой – если бы им удалось найти недостающую часть послания, они могли бы снарядить корабль, отправить его на Марс и там завершить работу.
Они надеялись… и надежда жила в них до самого последнего времени, когда стало известно о том, что в Организации на Земле случилось непоправимое – один из ее высокопоставленных членов, тот, кто слишком много знал, был арестован и не успел совершить самоубийство.
И Федерация уже выслала боевые корабли с десантом, который должен был расправиться с марсианским отделением Организации.
– Минутку! – воскликнул Дон. – Мистер Костелло, разве вы не говорили мне, когда мы встречались в Нью-Лондоне, что Федерация уже высадила свои войска на Марсе?
– Не совсем верно. Я сказал, что Федерация, по-видимому, захватила станцию «Скиапарелли», на которой размещалось отделение МТТ. В некотором смысле так и произошло; во всяком случае, они ввели жесткую цензуру и прекратили всякое сообщение с Венерой. Для этого им хватило горстки солдат гарнизона, постоянно находившегося на Марсе. Но теперь в дело пущены регулярные части. Они-то и должны ликвидировать Организацию.
Ликвидировать Организацию… Дон перевел это зубодробительное выражение на нормальный язык: убить всех, кто против. Значит, и его родителей тоже…
Он потряс головой. Эта мысль как-то не укладывалась в сознании. Хотя он много лет не видел родителей, совсем не помнил их лица – все равно он не мог представить их мертвыми. Он подумал, а может, он сам умер, раз потерял способность переживать.
Впрочем, неважно. Нужно что-то предпринимать.
– Что нам делать? Как их остановить?
– Первым делом – перестанем терять время! – ответил Фиппс. – Мы уже и так полдня потеряли. Сэр Исаак?
– Да, друг мой. Давайте поторапливаться.
Помещение представляло собой обычную лабораторную мастерскую, разве что, когда ее строили, учитывали габариты драконов. Иначе и быть не могло: здесь работали двенадцать драконов, человек пятьдесят мужчин и несколько женщин. Все, кто мог оторваться от работы, захотели присутствовать при вскрытии кольца. Пришел даже Мэлат-да-Тон. Он держался в своем контейнере при помощи механического корсета, и его хрупкое тело переливалось цветами, говорящими о сильном волнении.
Дон и Изабел взобрались на эстакаду у входа, откуда можно было все видеть, не мешая работе. Прямо напротив размещался большой стереопроектор. Он светился, но изображения на нем пока не было. Внизу стоял микроманипулятор, рассчитанный на дракона. Остальную площадь лаборатории занимали прочая аппаратура и инструменты. Дону они казались странными – не потому, что они были созданы драконами для драконов (многие из них были вполне человеческими), просто лабораторное оборудование всегда выглядит непривычно для непрофессионала. Предметы, изготовленные аборигенами, были привычны Дону; две технологии – людей и драконов – настолько переплелись, что человеку, особенно живущему на Венере, не казались странными соединения, выполненные простой скруткой вместо сварки или болтов, он не находил необычными сцепленные друг с другом овоиды там, где человек использовал бы винты.
За микроманипулятором, положив щупальца на управление, сидел Сэр Исаак. Над его головой нависало устройство, снабженное восемью окулярами. Дракон тронул переключатель, проектор ожил, и в нем появилось цветное объемное изображение кольца. Увеличенное изображение имело в поперечнике около восьми футов. Верхушка кольца приблизилась, показалось вырезанное в нем и залитое эмалью углубление в форме заглавной «Х» в белом эмалевом кружке.
Изображение дрогнуло и изменилось. Теперь была видна лишь часть буквы, но зато настолько увеличенная, что эмаль, втертая в неглубокие канавки, стала похожей на обломки каменных плит. Затем появилась тень какого-то цилиндрического инструмента – в фокусе был только его заостренный конец, – из которого вдруг появилась огромная маслянистая капля и, отделившись от «пера», растеклась по эмали. «Каменные обломки» начали рассыпаться на мелкие куски.
На эстакаду взобрался Монтгомери Фиппс. Увидев Дона и Изабел, он уселся рядом с ними на край платформы. Видимо, он хотел загладить свою недавнюю резкость.
