– Есть, сэр. Па, а что там было на радаре?
– Заткнитесь, – перебила Хейзел, – нас вызывают по радио. «Роллинг Стоун», Луна – слышу вас, служба движения.
Послышались шум, щелчок, и женский голос произнес:
– Служба движения вызывает «Роллинг Стоун», Луна – предупреждение: согласно вашему плану полета вы приблизитесь на допустимую дистанцию к экспериментальному ракетному спутнику Гарвардской радиационной лаборатории. Придерживайтесь плана полета – вы избегнете контакта на безопасном удалении. Конец сообщения. Повторяю… – Сообщение прозвучало еще раз, и связь прекратилась.
– И они сообщают об этом сейчас! – взорвалась Хейзел. – Ах эти конторские крысы! Бюрократы! Держу пари, это сообщение промариновали добрый час, пока какой-нибудь идиот ругался с прачечной о пропавшем белье. «На допустимую дистанцию»! – не унималась она. – «На безопасном удалении»! Да эта хреновина чуть мне брови не опалила!
– Чуть не считается. Промазали на добрую милю.
– Мили недостаточно, и ты хорошо это знаешь. У меня это отняло десять лет жизни, а в моем возрасте я не могу себе такого позволить.
Роджер Стоун пожал плечами. После всех волнений и передряг он чувствовал себя опустошенным и ужасно уставшим – с самого старта он жил на стимуляторах и совсем не спал.
– Пойду-ка я завалюсь часиков на двенадцать. Сделай предварительную проверку нашего вектора – если ничего серьезного не обнаружится, ты меня не буди. Посмотрю, когда встану.
– Есть, капитан Блай
[67].
Первая проверка не выявила никаких неточностей орбиты, и Хейзел тоже отправилась в постель – в переносном смысле. В невесомости она никогда не пристегивалась к койке, предпочитая плыть туда, куда несли ее воздушные потоки. Она делила каюту с Мид, а всех мальчишек поселили в кубрике. Близнецы попытались уснуть, но Лоуэлл спать не хотел. Он чувствовал себя прекрасно и открывал все новые чудеса невесомости. Он хотел играть в пятнашки. Близнецы не хотели играть в пятнашки, но Лоуэлл все равно играл.
Поллукс ухватил его за щиколотку:
– Слушай, ты! Тебя мало тошнило?
– Меня не тошнило!
– Да? А за кем нам пришлось убирать, за Санта-Клаусом?
– Нету никакого Санта-Клауса. И меня не тошнило. Врешь, врешь, врешь!
– Не спорь с ним, – посоветовал Кастор. – Просто придуши и выкинь через шлюз. Изменение фактора массы сможем объяснить и исправить завтра.
– Не тошнило меня!
– Мид все время дрыхла на прошлом отрезке, – сказал Поллукс. – Может, уговоришь ее заняться им?
– Попробую.
Мид не спала и отнеслась к предложению с интересом:
– Сколько?
– Ну брось, сестренка!
– Скажем, вы моете посуду три дня?
– Вымогательница! По рукам. Иди прими объект.
Мид пришлось превратить кубрик в детскую. Близнецы пошли спать в центр управления, где пристегнулись к пилотским креслам, не затягивая ремней, – этого требовали корабельные правила, иначе можно повредить приборы во время сна.
8. Большой переполох
Капитан Стоун бросил весь экипаж, за исключением доктора Стоун и Лоуэлла, на вычисление их новой орбиты. Все работали на основе одинаковых исходных данных, полученных из службы движения и проверенных по собственным приборам. Роджер Стоун подождал, пока все закончат, и только тогда сравнил результаты.
– Что у тебя, Хейзел?
– У меня получилось, капитан, что ты разминешься с Марсом не больше чем на миллиончик миль или около того.
– А у меня получилось, что я выйду прямо на него.
– Ладно, так и быть, у меня тоже.
– Кас? Пол? Мид?
Результаты близнецов сошлись до шести десятичных знаков, до пяти – с цифрами отца и бабушки, но ответ, который получился у Мид, был не похож ни на один из прочих. Отец с любопытством просмотрел ее расчеты.
– Девочка моя, я никак не могу понять, как ты сумела получить такое из компьютера. Насколько я понимаю, ты послала нас на Проксиму Центавра.
– Правда? – заинтересовалась Мид. – Знаешь что, давай попробуем мою орбиту и посмотрим, что получится. Будет интересно.
– Но непрактично. Ты заставила нас лететь быстрее скорости света.
– Да, я думала, что цифры немного великоваты получились.
Хейзел ткнула костлявым пальцем в расчет:
– Вот тут должен быть минус, солнышко.
– Это еще не все, – заметил Поллукс. – Поглядите-ка. – И он протянул листок с программой Мид.
– Хватит, Пол, – прервал его отец. – Тебя никто не просил критиковать расчеты Мид.
– Но…
– Оставь это при себе.
– Я не против, папочка, – сказала Мид. – Я же знаю, что все сделала неправильно. – Она пожала плечами. – В первый раз это делаю, если не считать школу. Почему-то все по-другому, когда по-настоящему.
– Верно, все астронавигаторы это знают. Ну ничего. У Хейзел средние цифры, ее результат мы и запишем в журнал.
Хейзел подняла руки над головой и потрясла ими:
– Победила, я снова чемпион!
– Это все, папа? – спросил Кастор. – Больше не будет маневров, пока не начнешь рассчитывать подход к Марсу?
– Конечно нет. Никаких перемен по крайней мере шесть месяцев. А что?
– Тогда мы с Полом почтительно испрашиваем разрешения капитана разгерметизировать трюм и выйти наружу. Хотим поработать с велосипедами.
– Военную фразеологию можете опустить. У меня тут для вас есть новости. – Роджер достал из поясной сумки листок бумаги. – Минутку, внесу кое-какие изменения.
Он что-то написал на нем и прикрепил листок к доске объявлений. На нем было написано:
РАСПОРЯДОК ДНЯ
7:00. Подъем (послабление Эдит, Хейзел и Вундеру).
7:45. Завтрак (Мид готовит, близнецы моют посуду).
9:00. Учебные занятия: Кастор и Поллукс – математика; Мид – астронавигация под руководством Хейзел; Лоуэлл – крутится, вертится и балуется до потери сознания либо занимается тем, что сочтет нужным его мать.
12:00. Конец утренних занятий.
12:15. Обед.
13:00. Кастор и Поллукс – математика; Мид – работы по гидропонике.
16:00. Конец дневных занятий.
18:00. Ужин. Весь экипаж обслуживает судно согласно текущему графику.
