– Можете продолжать, мэм. Думаю, мы сможем закруглиться минут через десять, если вы оба будете придерживаться сути дела. Послушаем вашу версию.
– Да, ваша честь. Сначала я попрошу вас взглянуть на этих двух невинных юношей и самим убедиться, что они не могут быть преступниками.
Кастор и Поллукс сделали героическое усилие, чтобы соответствовать характеристике, но это им не очень-то удалось.
Судья Уорбертон посмотрел на них и поскреб подбородок.
– Это только утверждение, мэм. Я что-то не заметил у них крылышек.
– Тогда забудьте о нем. Это пара сорванцов, и для меня они – чистое наказание. Но на этот раз они не сделали ничего плохого и заслуживают благодарности от вашей Торговой палаты и от граждан Марсианской республики.
– Первая часть звучит правдоподобно. Вторая лежит за пределами юрисдикции данного суда.
– А вот увидим. Ключевой вопрос здесь – является ли велосипед орудием труда или предметом роскоши. Верно?
– Верно. Все дело в том, как был использован импортированный товар. Наша тарифная политика в этом отношении проявляет гибкость. Желаете, чтобы я сослался на сходные прецеденты?
– О, не трудитесь!
Роджер посмотрел на мать.
– Хейзел, похоже, что товар был использован для туризма, что подсудимые знали об этом, что они даже сами предложили использовать товар таким образом и построили на этом свои торговые переговоры, не удосужившись уведомить покупателя о таможенном статусе упомянутого товара. Правильно?
– Все точно – до девятого знака за запятой, судья.
– Я что-то не улавливаю суть вашей версии. Возможно, вы не согласны с тем, что туризм – это роскошь?
– Роскошь и есть!
– Мадам, по-моему, вы действуете не на пользу своим внукам. Если вы возьмете самоотвод, я назначу им адвоката.
– А вы спросите у них, судья.
– Я так и намеревался поступить. – Он вопрошающе посмотрел на близнецов. – Вы довольны вашей защитой?
Кастор, переглянувшись с Поллуксом, быстро ответил:
– Мы так же недоумеваем, как и вы, сэр, но мы полагаемся на бабушку.
– Что ж, отдаю должное вашему мужеству. Продолжайте, мэм.
– Мы сошлись на том, что туризм – это роскошь. Но роскошь – понятие относительное. Роскошь для кого? Жареный молочный поросенок – это роскошь для нас с вами…
– Уж конечно. Ни разу не пробовал его на этой планете.
– …но безвременная смерть для поросенка. Могу ли я дать юридическую оценку отрасли, называемой «невидимым экспортом Марса»?
– Индустрии туризма? Разумеется, если это необходимо для вашей версии.
– Протестую!
– Попридержи свой протест, Герберт, возможно, она не сможет доказать наличие связи. Продолжайте.
– Выясним, кто же кушает этого поросенка. Ваши тарифные правила, как уже объяснялось, направлены на то, чтобы граждане республики не тратили ценную иностранную валюту на ненужные прихоти. У вас существует дисбаланс в торговле…
– К сожалению, это так. И мы не намерены его увеличивать.
– Вот к этому я и веду. Кто платит по счету? Вы поедете осматривать достопримечательности? Или он? – Она указала на обвинителя. – Черта с два! Вы и так уже все видели. А вот я – нет. Я – турист. С неделю назад я взяла напрокат велосипед и тем самым помогла уменьшить ваш торговый дисбаланс. Ваша честь, мы утверждаем, что прокат велосипедов туристам, хотя он и является для последних роскошью, есть производственная статья экспорта к несомненному благу всех граждан республики. Следовательно, велосипеды являются орудиями производства в полном соответствии с вашими тарифами!
– У вас все?
Она кивнула.
– Герберт?
– Ваша честь, эти просто смешно! Обвинение четко сформулировало свою позицию, а защита даже не пыталась ее оспорить. Никогда не слышал более нелепой смеси заявлений и искажений фактов! Но я уверен, что суду факты ясны. Конечная цель использования – туризм, который даже защита признала роскошью. А роскошь есть роскошь…
– Не для поросенка, сынок.
– Для поросенка? Какого поросенка? Никаких поросят в этом деле нет. На Марсе вообще нет поросят. Если мы…
– Герберт! Ты можешь что-нибудь добавить?
– Я… Извини, папа, я увлекся, – смешался молодой человек. – Обвинение высказалось.
– Хороший парень, – сказал судья Хейзел, – только горячий, вроде ваших. Я еще сделаю из него юриста. – Он выпрямился. – Суд объявляет перерыв на десять минут, чтобы выкурить трубочку. Не расходитесь. – И судья выскользнул из зала.
Близнецы заерзали и зашептались. Хейзел, встретившись глазами с сыном и невесткой, важно подмигнула им. Судья Уорбертон вернулся меньше чем через десять минут, и пристав призвал к порядку. Судья устремил взгляд на подсудимых и торжественно сказал:
– Суд постановляет считать фигурирующие в деле велосипеды орудиями производства согласно тарифному своду. Подсудимые оправданы и освобождаются из-под стражи. Клерк вернет вам залог.
Раздались жидкие аплодисменты, зачинщицей которых была Хейзел.
– Прошу без демонстраций! – резко сказал судья. – Вам очень повезло – понимаете вы это или нет? – обратился он к близнецам.
– Да, сэр!
– Тогда долой с глаз моих и постарайтесь впредь избегать неприятностей.
Воссоединение семьи ознаменовалось праздничным ужином, хотя над близнецами еще осталось висеть небольшое облачко. Обед был еще и вкусным, поскольку доктор Стоун вновь взяла приготовление пищи в свои руки. К ужину пришел капитан Ванденберг, прибывший на одном челноке со Стоунами.
Телевизор переставили на кровать Мид и открыли дверь в спальню близнецов, чтобы вдвинуть туда стул капитана, так что все уместились за столом. Пушистик сидел у Лоуэлла на коленях – до сих пор у плоского кота был свой стул.
Роджер Стоун попытался отодвинуться, чтобы уместить свои колени, и уперся в стену.
– Эдит, надо бы нам поискать помещение побольше.
– Да, дорогой. Мы с Хейзел уже говорили с хозяином.
– И что же он?
– Я этого поганца зарежу, – вмешалась Хейзел. – Я напомнила ему, что он обещал устроить нас, когда приедут еще двое. А он смотрит невинными глазами и говорит – я же дал вам еще две детские кроватки. Лоуэлл, прекрати кормить эту швабру со своей ложки!
– Хорошо, бабушка Хейзел. Можно взять твою?
– Нет. Но все-таки он согласился отдать нам квартиру Буркхардтов, когда начнется отлет на Венеру. Там на одну спальню больше.
– Это лучше, – согласился Роджер Стоун, – но тоже не дворец, а отлет на Венеру начнется только через три недели. Эдит, надо было нам сохранить за собой свою каютку на «Боге войны». Как, Ван? Гостей принимаешь? До старта на Венеру?
