Через шестьдесят четыре дня у котят появились котята, по восемь штук у каждого. Шестьдесят четыре дня спустя, на сто сорок шестой день отлета с Фобоса, у котят котят появились котята; теперь их стало пятьсот тринадцать.
– Надо это как-то прекратить, – сказал капитан Стоун.
– Да, дорогой.
– Я серьезно. При таких темпах мы останемся без еды, не дотянув до цели, даже если залезем в товары близнецов. А кроме того, мы просто задохнемся под грудой мурлыкающих меховых ковриков. Сколько будет пятьсот тринадцать на восемь? А если это еще умножить на восемь, сколько будет?
– Чересчур много, на мой взгляд.
– Дорогая, это самое мастерское преуменьшение со дня смерти Меркуцио
[76]. И я не уверен, что все правильно посчитал, это экспоненциальная прогрессия, а не геометрическая… но все равно мы раньше умрем с голоду.
– Роджер!
– По-моему, надо… да, что?
– Кажется, есть простой выход. Все марсианские существа на холоде засыпают.
– Да?
– Поместим их в трюм – там, к счастью, есть место.
– Согласен со всем, кроме слов «к счастью».
– И будем держать их там на холоде.
– Не хотелось бы убивать малюток. Не могу их ненавидеть – до того хорошенькие, провались они совсем.
– Мы их будем держать при минус ста, как в обычную марсианскую зимнюю ночь. Или, может быть, чуть теплее.
– Так и сделаем. Тащите лопаты, тащите сети, тащите тару.
Роджер начал вылавливать из воздуха плавающих плоских котов.
– Я не дам заморозить Пушистика! – На пороге каюты возник Лоуэлл, прижимавший к груди взрослого кота. Может, это был Пушистик, а может, и нет. Взрослых зверьков различить никто не мог, а затею с именами бросили после первого помета. Но Лоуэлл был абсолютно уверен в своей правоте, и его не заботило мнение окружающих. Близнецы сговаривались подсунуть ему другого, когда он уснет, но их услышали и запретили диверсию. Лоуэлл был доволен, и мать не желала, чтобы он поколебался в своей вере.
– Дорогой, мы ничего не сделаем твоему котику.
– Попробуйте только! Или я… я вас выброшу в космос!
– Ох, дорогой, это он помогал Хейзел работать над сценарием! – Доктор Стоун подплыла поближе к сыну. – Лоуэлл, мама ведь никогда тебя не обманывала?
– Вроде бы нет.
– Мы ничего не сделаем Мохнатым Штанам. И плоским котяткам тоже ничего не сделаем. Просто у нас для них не хватает места. Ты можешь оставить Пушистика, но все остальные котята пойдут спать. С ними ничего не случится, я обещаю.
– Клянешься законом Галактики?
– Клянусь законом Галактики!
Лоуэлл ушел, продолжая прижимать к груди своего питомца.
– Эдит, – сказал Роджер, – надо положить конец их сотрудничеству.
– Не волнуйся, дорогой, ничего плохого с ним не случится. Но боюсь, придется разочаровать его в другом, – нахмурилась она.
– В чем это?
– Роджер, у меня не было времени изучить марсианскую фауну, и плоскими котами я тоже, конечно, не занималась – только убедилась в том, что они безобидны.
– Безобидны! – Роджер отмахнулся от пары летевших котят. – Женщина, я тону!
– Но марсианская фауна вся рассчитана на выживание, и у нее есть свои особенности. За исключением водоискалок, которые, возможно, не марсианского происхождения, животные ведут пассивный и возобновляющийся образ жизни. Возьми плоского кота…
– Сама возьми, – сказал Роджер, снимая очередного с груди.
– Это беззащитное существо даже не может как следует добывать себе еду. Думаю, в естественных условиях это безобидный паразит, который цепляется за более подвижное животное…
– Лишь бы за меня не цеплялись! А ты выглядишь так, словно в шубе. Давай загрузим их в морозильник!
– Терпение, дорогой. Возможно, носителю это так же приятно, как и нам, поэтому он терпит плоского кота и позволяет ему подбирать свои крохи. Но плоский кот разделяет общее свойство всего живого на Марсе. Он способен долгое время пребывать в спячке, а если в этом нет нужды, просто снижает свою жизненную активность – например, при недостатке пищи. Но когда еды становится больше, выключатель тут же щелкает и зверек размножается, насколько это позволяют запасы пищи.
– Уж это точно!
– Ограничить его снова в еде – и он спокойно будет ждать лучших времен. Это, конечно, чистая теория – я ведь рассуждаю по аналогии с другими формами жизни на Марсе, – но этим-то я и собираюсь огорчить Лоуэлла. Пушистику придется перейти на очень скудный паек.
– Это будет непросто, – нахмурился Роджер, – Вундер его все время кормит. Придется за ним следить, не то не миновать нам новых ангелочков. Солнышко, давай-ка займемся ими прямо сейчас.
– Да, дорогой. Я просто хотела поделиться своими мыслями.
Всех кликнули наверх, и началась операция по отлову. Котов загоняли на корму и в трюм. Они разбегались, мурлыкали и искали общества. Поллукс сидел в трюме и пытался удержать их там, пока другие сгоняли их со всего корабля. Отец просунул голову в дверь, стараясь разглядеть сына в облаке плоских котов.
– Сколько их тут у тебя?
– Не могу сосчитать – они все время движутся. Закрой дверь!
– Как я могу загонять их сюда, если дверь закрыта?
– А как я могу их здесь удержать, если дверь открыта?
В конце концов все надели скафандры (Лоуэлл взял к себе в скафандр Пушистика, по-видимому не слишком полагаясь на закон Галактики), и капитан довел температуру на корабле до ощутимых минус двадцати. Плоские коты, столкнувшись с неуютными скафандрами и будучи предоставлены сами себе, сдались и начали сворачиваться в шарики наподобие мохнатых грейпфрутов. Теперь их можно было легко собрать, сосчитать и поместить в трюм.
Однако Стоуны еще несколько дней продолжали ловить и сажать в заключение тех, кто ускользнул.
15. «Между Юпитером и Марсом я помещаю планету»
Так писал великий астроном Кеплер: «Inter Jovem et Martem planetam interposui». Его последователи вывели правило о расстояниях между планетами, известное как закон Боде. Согласно ему на расстоянии, равном двум и восьми десятым расстояния от Солнца до Земли – то есть в 2,8 астрономической единицы, – полагалось быть планете.
В первую ночь нового XIX века монах Джузеппе Пьяцци открыл новое небесное тело. Это был астероид Церера – как раз в том месте, где полагалось быть планете. Для астероида он был велик, и действительно, он больше всех астероидов – 485 миль в диаметре. В последующие два века были открыты сотни и тысячи астероидов – размерами вплоть до совсем маленьких камушков. Название «астероиды» оказалось неудачным: это не звездочки и даже не планетоиды. С самого начала предполагалось, что это осколки крупной планеты, а к середине двадцатого века эту гипотезу как будто подтвердило математическое исследование их орбит.
