Сондерс ответил утвердительно и добавил, что хотел бы одолжить немного пороха, поскольку иначе он может не успеть. Отец согласился, хотя это означало, что завтра ему пришлось бы снова отправляться сюда из города после работы.
– Знаете, мистер Лермер, – продолжал Сондерс, – я вот все думаю, и мне кажется, что мы занимаемся не своим делом.
– Правда? – не понял Джордж.
– Именно! Прежде всего взрывные работы – не для поселенцев; их должны проводить специально обученные команды, присланные правительством. В любом случае так записано в контракте – нам должны предоставить обработанную землю.
Отец спокойно ответил, что мысль, может, и хорошая, но он не знает, где взять столько обученных команд для работы на полутора тысячах новых ферм.
– Пусть их нанимает правительство! – заявил мистер Сондерс. – Пусть доставляют их с Земли. Послушайте, мистер Лермер, вы же работаете в конторе главного инженера. Почему бы вам не высказаться от имени всех остальных?
Джордж взял вибродрель и подготовил очередной заряд.
– Боюсь, вы не к тому обратились, – наконец ответил он. – Я работаю совсем в другом отделе.
Похоже, мистер Сондерс и сам понял, что ничего не добьется.
– Во-вторых, – сказал он, – я поинтересовался здешней почвой, или тем, что тут так называется. И опять все не так, как надо. – Он пнул камень. – Эта дрянь ни на что не годится. На ней ничего не вырастишь.
– Естественно, – согласился отец. – Сперва нужно подготовить почву.
– Вот и я об этом, – продолжал Сондерс. – Нужна почва – хороший плодородный чернозем. Нам говорят, чтобы мы создавали ее сами – по квадратному футу за раз. Запахивали в нее отбросы, разводили земляных червей и занимались всякими прочими глупостями.
– Знаете способ получше?
– Уж точно знаю! Собственно, к этому я и веду. Мы тут ковыряемся, следуя указаниям бюрократов, которые ни разу урожая не снимали, и все это ради нескольких дюймов второсортной почвы, в то время как нас ждут не дождутся миллионы кубических футов плодороднейшего чернозема.
Отец резко поднял взгляд:
– Где?
– В дельте Миссисипи, вот где! Там слой чернозема в сотни футов…
Мы оба странно посмотрели на него, но он, похоже, говорил вполне серьезно.
– …Да, землю действительно нужно сперва разровнять. Но потом – засыпать камни настоящей земной почвой на глубину по крайней мере в два фута. Только тогда будет смысл заниматься фермерством. Пока же мы просто впустую теряем время.
– Вы хоть представляете, сколько это будет стоить? – помолчав, спросил отец.
– Неважно, – отмахнулся мистер Сондерс. – Важно то, что мы получим в итоге. Правительство ведь хочет, чтобы мы тут поселились? В таком случае, если мы все объединимся и настоим на своем, мы будем иметь то, чего хотим.
Он торжествующе выпятил подбородок.
Джордж хотел было возразить, но промолчал. Засыпав заряд каменной пылью, он выпрямился и утер пот со лба.
– Послушайте, гражданин, – сказал он, – вы что, не видите, что мы заняты? Я собираюсь поджечь фитиль, и вам, пожалуй, стоит отойти подальше.
– Уф? – буркнул Сондерс. – И насколько мощный этот заряд? Как далеко мне отойти?
Будь он внимательнее, сам бы мог понять, насколько мощный заряд и как далеко ему следует отойти.
– Ну, скажем, мили на полторы или даже две, – ответил отец. – Чем дальше, тем лучше.
Сондерс взглянул на него, пренебрежительно фыркнул и направился прочь. Мы отошли подальше и взорвали заряд. Пока готовили следующий, я заметил, что Джордж задумчиво шевелит губами.
– Если скромно считать, что кубический фут чернозема весит сто фунтов, – наконец сказал он, – потребуется полностью загрузить «Мэйфлауэр», чтобы один только мистер Сондерс смог получить ферму, которую, как он полагает, должны преподнести ему на блюдечке. При таких темпах потребуется ровно тысяча ганимедских лет – пятьсот земных, – чтобы «Мэйфлауэр» доставил почву для всех наших ферм.
– Ты забыл про «Крытый фургон», – добавил я.
– О да! – улыбнулся Джордж. – Когда «Крытый фургон» войдет в строй, мы сможем сократить данный срок до двухсот пятидесяти лет – при условии, что новых иммигрантов не будет и всем запретят заводить детей! – Он нахмурился. – Билл, почему некоторые вполне взрослые на вид люди не разбираются в простой арифметике?
Я не знал, что ответить, и он продолжил:
– Ладно, Билл, давай работать дальше. Боюсь, нам так и придется ковыряться, как выражается наш друг Сондерс, даже если его это не устраивает.
Утром, когда должна была прибыть камнедробилка, я ждал ее в конце трассы. Машина двигалась со скоростью двадцать миль в час, заполнив собой дорогу от края до края. У лавовой стены она остановилась. Я помахал водителю; он помахал в ответ, затем машина несколько раз взрыкнула, продвинулась вперед и отгрызла кусок лавы.
Лава представляла для нее не большую преграду, чем арахисовая скорлупа. Встроенный в ее шасси виброрезак входил в лаву, словно нож хозяйки, отделяющей бисквит от сковороды, затем большая стальная лопата впереди откалывала кусок, и конвейер отправлял его прямо в пасть машины.
Водитель мог либо сбросить раздробленный материал под катки в задней части машины, либо откинуть его в сторону. В данный момент он так и поступал, оставляя сделанный виброрезаком чистый срез, который становился дорожным полотном – немного пыльным, но несколько дождей быстро поправили бы дело.
Машина производила страшный шум, но водителя это, похоже, нисколько не волновало, а может, даже ему нравилось – довольно сильным ветром пыль уносило прочь, и поднятый на лоб респиратор не скрывал улыбку на его лице.
К полудню он добрался до нашего участка. Мы вместе поели, а потом он начал разравнивать место для моей фермы – пять акров; с остальным приходилось подождать. Мне и так повезло, что я мог получить землю для обработки на несколько месяцев раньше изначального графика. Вторым рейсом «Мэйфлауэр» доставил еще три камнедробилки и совсем немного иммигрантов – ровно столько, чтобы заменить тех, кто отказался и вернулся назад. Именно о таком компромиссе городской совет договорился с Комитетом по делам колоний.
Когда камнедробилка вместо лавы вгрызлась в твердую породу, грохот стал еще хуже, но мне он казался музыкой, и за работой машины я мог наблюдать без конца. Каждая пережеванная ею каменная глыба означала кусочек земли для меня. К ужину вместе с отцом появился водитель-сменщик. Какое-то время мы вместе смотрели, как тот работает; потом отец вернулся в город, а я остался. Около полуночи я направился к пока не обработанному участку, нашел большой камень, чтобы солнце не било в глаза, и прилег вздремнуть.
Я проснулся оттого, что меня тряс за плечо водитель:
– Вставай, парень, теперь у тебя есть ферма.
