Я уставился на них, и мне показалось, будто они смотрят на меня в ответ.
– Эй! – крикнул я. – Хэнк! Иди скорее сюда!
– Что случилось?
– Иди сюда! Тут есть кое-что, что стоило бы сфотографировать!
Хэнк спустился и подошел ко мне.
– Чтоб мне провалиться, – шумно выдохнув, прошептал он.
Он начал орудовать камерой. Я никогда не видел подобных кристаллов, даже сталактитов в пещерах. Они были шестигранными, за исключением некоторых с тремя и двенадцатью гранями. Различались они и размерами – от мелочи величиной с шампиньон до стройных столбиков высотой по колено. Пройдя немного дальше, мы обнаружили кристаллы, доходившие до груди.
И это были не простые призмы – они разветвлялись и пускали побеги. Но больше всего потрясали их всевозможные цвета, менявшиеся на глазах. В конце концов мы решили, что они вообще не имеют окраски и все это лишь игра отраженного света. По крайней мере, так считал Хэнк.
– Идем, – сказал он, отсняв целую кассету фотографий. – Посмотрим, откуда они берутся.
Идти мне никуда не хотелось. У меня дрожали ноги после подъема, и при каждом шаге я ощущал спазмы в правом боку. Вероятно, у меня ко всему прочему кружилась голова. Когда я смотрел на кристаллы, мне казалось, будто они извиваются и корчатся, и мне приходилось моргать, чтобы они вновь обрели неподвижность.
Но Хэнк уже двинулся с места, и я последовал за ним. Если бы сейчас была весна, можно было сказать, что кристаллы растут вдоль водного русла каньона. Похоже, они нуждались в воде. Мы дошли до места, где пол коридора был покрыт толщей древнего льда с тонким слоем оставшегося с прошлой зимы снега. Кристаллы прорубили проход прямо сквозь лед, образовав естественный ледяной мост, а также расчистили пространство в несколько футов по обеим сторонам.
Поскользнувшись, Хэнк ухватился за один из кристаллов, который отломился, издав ясный, похожий на серебряный колокольчик звон. Выпрямившись, Хэнк тупо уставился на свою руку – вдоль ладони и пальцев шли параллельные порезы.
– В следующий раз будешь умнее, – сказал я и, достав аптечку, перевязал ему руку. – А теперь пора назад.
– Пустяки, – ответил он. – Подумаешь, пара царапин! Идем.
– Слушай, Хэнк, я хочу вернуться. Что-то мне нехорошо.
– Что такое?
– Живот болит.
– Слишком много жрешь, только и всего. Тебе не хватает физических нагрузок.
– Нет, Хэнк. Мне нужно назад.
Он задумчиво уставился на ущелье.
– Билл, – наконец сказал он, – мне кажется, я понял, откуда берутся кристаллы. Это совсем недалеко. Подожди здесь, а я схожу гляну. Потом я вернусь и пойдем прямо в лагерь. Я недолго, честно.
– Ладно, – согласился я.
Он начал взбираться наверх, и вскоре я последовал за ним. Мне вбили в голову еще в те времена, когда я был скаутом-волчонком, что в незнакомой местности нельзя разделяться.
Услышав крик Хэнка, я поднял взгляд и увидел, что он стоит лицом к большой темной дыре в склоне утеса.
– Что случилось? – крикнул я.
– Чтоб меня молнией поразило к тысяче чертей! – ответил он или что-то в этом роде.
– Что случилось? – раздраженно повторил я и поспешил к нему.
Кристаллы продолжали подниматься все выше, уходя к самому устью пещеры, но не внутрь нее – они образовывали некое подобие плотной изгороди вдоль ее порога. На дне ущелья, словно сброшенный туда могучим землетрясением, лежал плоский каменный монолит размером с блок Стоунхенджа. Видно было, где он откололся от утеса, открыв дыру. Плоскость скола была столь же ровной и гладкой, как и в творениях древних египтян.
Но мы смотрели не на это – мы смотрели в дыру.
Внутри было темно, но туда проникал рассеянный свет, отраженный от дна каньона и дальней стены. Мои глаза начали привыкать к полумраку, и я увидел, куда смотрит Хэнк. Стало ясно, что вызвало у него такую реакцию.
Там было нечто, явно не природного происхождения. Не могу сказать, что именно, поскольку оно не напоминало ничего из того, что я видел за свою жизнь сам или на картинках или о чем я когда-либо слышал. Как описать то, чего никогда не встречал и для чего просто не существует слов? Черт побери, его и разглядеть с ходу было невозможно – глаза просто не воспринимали образ.
Но я понял, что это не камни, не растения и не животные. Это были творения человеческих рук – ну, может, и не человеческих, но явно не возникшие случайно.
Мне очень хотелось подойти поближе и взглянуть внимательнее. На мгновение я даже забыл о плохом самочувствии.
Хэнку явно хотелось того же самого.
– Идем посмотрим! – как обычно, сказал он.
– Но как? – спросил я.
– Ну, просто… – Он остановился и огляделся. – Может, можно обойти кругом… Нет… Билл, придется разбить часть кристаллов и пройти прямо через них. Иначе никак.
– Тебе что, мало одной порезанной руки? – поинтересовался я.
– Разобью их камнем. Жаль, конечно, – они такие красивые, но ничего не поделаешь.
– Вряд ли ты сумеешь разбить крупные кристаллы. К тому же ставлю два против одного, что они достаточно острые, чтобы прорезать твои ботинки.
– Рискну.
Он нашел камень и провел эксперимент. Я оказался прав в обоих отношениях.
Хэнк остановился и задумчиво присвистнул:
– Билл…
– Да?
– Видишь тот маленький уступ над дырой?
– И что?
– Он ведет налево дальше, чем кристаллы. Навалю груду камней, чтобы мы сумели до него добраться, а потом пройдем по нему и спрыгнем прямо перед входом в пещеру. Кристаллы не настолько близко к нему.
Подумав, я решил, что у нас и впрямь может получиться.
– Но как мы вернемся?
– Навалим тех штук, что виднеются внутри, и снова вскарабкаемся наверх. В худшем случае могу поднять тебя на плечи, а потом ты спустишь мне ремень или еще как-нибудь.
Будь я немного умнее, я бы возразил. Но мы попробовали, и нам все удалось – вплоть до момента, когда я повис на руках над входом в пещеру.
Почувствовав пронзительную боль в боку, я разжал пальцы.
Я пришел в себя оттого, что меня тряс Хэнк.
– Оставь меня в покое! – прорычал я.
– Ты вырубился, – ответил он. – Не знал, что ты настолько неуклюжий.
Я не ответил, лишь поджал колени к животу и закрыл глаза.
Хэнк снова встряхнул меня:
– Ты что, не хочешь посмотреть, что там?
Я пнул его ногой:
– Не хочу, будь там даже сама царица Савская! Ты что, не видишь, что мне плохо?
