Сложный вопрос, над которым с тех пор бьются люди намного умнее меня. Ибо – что есть человек?
То, что нашли в той пещере мы с Хэнком, а затем пришедшие туда позже ученые из проекта «Юпитер», не могло быть создано людьми, по крайней мере подобными нам. Шагающая повозка оказалась самой простой из находок, предназначения же для большей части остального пока даже не удалось понять. Выяснить, как выглядели загадочные существа, ученые тоже не смогли ввиду отсутствия каких-либо их изображений.
Может показаться удивительным, но ученые пришли к выводу, что у этих существ не было глаз – по крайней мере, таких, как у нас. Потому они и не пользовались изображениями.
Если подумать, само понятие «изображение» кажется достаточно эзотерическим. Им не пользуются ни венериане, ни марсиане. Возможно, мы единственная раса во вселенной, которая изобрела подобный способ фиксировать предметы и события.
А значит, «людьми» в нашем понимании они не являлись.
Но они были людьми в истинном смысле этого слова, хотя я наверняка с воплем кинулся бы бежать, встретив одного из них в темном переулке. Как сказал бы мистер Сеймур, они владели самым важным умением – управлять окружающей средой. Они не были животными, вынужденными подчиняться законам природы и принимать то, что она им дает, – они подчиняли природу своей воле.
Полагаю, они все-таки были людьми.
Самым странным из всего этого были кристаллы, и я даже не знал, что по их поводу думать. Каким-то образом кристаллы были связаны с пещерой, или ангаром для космического корабля, или еще чем. Но внутрь пещеры они проникнуть не могли, или им просто не полагалось.
Последовавшая за нами команда проекта «Юпитер» отметила еще один факт: большая неуклюжая ходячая повозка прошла по узкому каньону, не наступив ни на один кристалл. Вероятно, Хэнк оказался не таким уж плохим водителем, что он, впрочем, отрицает:
– Не спрашивайте меня. Я не в силах понять всего происходящего во Вселенной – слишком уж она велика.
Я располагал немалым временем для размышлений, пока меня не выписали из больницы, а подумать было о чем, в частности о моем предстоящем путешествии на Землю, чтобы продолжить обучение. «Крытый фургон» я, естественно, пропустил, но это ничего не значило – я мог улететь на «Мэйфлауэре» через три недели. Но хотелось ли мне лететь? Трудный вопрос.
В одном я был уверен точно: я намеревался сдать зачеты на нашивки, как только встану с больничной койки. Я и так уже слишком долго откладывал. Когда оказываешься на волосок от смерти, начинаешь понимать, что вечности впереди у тебя нет.
Но вернуться к учебе – совсем другое дело. Прежде всего, как сказал отец, совет проиграл тяжбу с комитетом, и отец не мог воспользоваться своими средствами на Земле.
И еще мне вспомнились слова Поля в ту ночь, когда у него развязался язык, – о надвигающейся войне.
Верил ли Поль в то, что говорил? И если да – мог ли я поддаться страху? Если честно, то вряд ли – Поль утверждал, что война начнется не раньше чем через сорок лет. Вряд ли я пробыл бы на Земле больше четырех или пяти лет, к тому же какой смысл бояться далекого будущего?
Я пережил землетрясение и последовавшее за ним восстановление и полагал, что вряд ли теперь что-то может всерьез меня напугать.
В душе я подозревал, что, если война все-таки случится, я пойду воевать, а не стану пытаться от нее сбежать. Может, и глупо.
Нет, я не боялся войны, но она все равно занимала мои мысли. Почему? Наконец до меня дошло, и когда меня навестил Поль, я задал ему мучивший меня вопрос:
– Слушай, Поль, помнишь, ты говорил о войне? Значит ли это, что, когда Ганимед достигнет того же состояния, что и нынешняя Земля, здесь тоже будет война? Не сейчас – через несколько столетий?
Он довольно грустно улыбнулся в ответ:
– Возможно, к тому времени нам хватит знаний, чтобы не дойти до такого состояния. По крайней мере, хотелось бы надеяться.
Он посмотрел куда-то вдаль и добавил:
– Новые колонии всегда несут новую надежду.
Мне понравилась его формулировка – «новая надежда». Однажды я слышал, что именно так называли новорожденного младенца.
Я все еще не мог решить насчет возвращения на Землю, когда однажды воскресным вечером меня навестил отец и я спросил его о стоимости возможного перелета.
– Я знаю, Джордж, что земля формально принадлежит мне, но на ваши плечи ляжет немалый груз.
– Напротив, – ответил он, – мы вполне сведем концы с концами. Для этого и нужны сбережения. Молли только за. Кстати, близнецов мы тоже собираемся отправить учиться, когда придет время.
– И все равно, Джордж, мне это не нравится. Да и есть ли смысл? В каком-то особом образовании я не нуждаюсь. Я подумываю насчет Каллисто – это новая планета, и там масса возможностей для любого. Я мог бы наняться в экспедицию по созданию атмосферы – Поль замолвит за меня словечко – и постепенно расти вместе с проектом. Возможно, со временем стану главным инженером всей планеты.
– Не станешь, если не овладеешь всеми премудростями термодинамики!
– То есть?
– Инженеры не «растут», они учатся. Получают образование.
– А я что, не учусь? Разве я не посещаю твои занятия? Инженером я вполне могу стать и здесь – зачем мне для этого тащиться обратно за полмиллиарда миль?
– Чепуха! Учеба требует дисциплины, а ты даже свои зачеты не сдал. Того и гляди упустишь шанс стать скаутом-орлом.
Мне хотелось объяснить ему, что сдавать зачеты и учиться ради них вовсе не одно и то же, а я действительно учился. Но я не сумел правильно сформулировать ответ.
– Послушай, сынок, – сказал отец, – буду с тобой откровенным. Дело не в том, чтобы стать главным инженером планеты, – в наши дни даже фермер нуждается в лучшем образовании, какое только может получить. Без него он всего лишь деревенщина, неотесанный крестьянин, который бросает семена в землю и надеется, что они каким-то чудом прорастут. Я хочу, чтобы ты вернулся на Землю и получил престижную степень – Массачусетского технологического, Гарварда, Сорбонны. Постарайся этого добиться, а потом делай что хочешь. Поверь мне, твои усилия окупятся с лихвой.
– Пожалуй, ты прав, Джордж, – немного подумав, ответил я.
Отец встал:
– Что ж, решай. Мне пора на автобус, а то придется шагать пешком до фермы. До завтра.
– Спокойной ночи, Джордж.
Я лежал и думал. Вскоре зашла старшая медсестра миссис Динсмор, выключила свет и пожелала доброй ночи. Но заснуть я не мог.
Я знал, что отец прав. Мне не хотелось оставаться невеждой. Более того, я видел преимущества, которыми обладали дипломированные специалисты, – возможность в первую очередь устроиться на работу, быстро получить повышение. Что ж, подумал я, получу корочку, а потом вернусь – и, может, отправлюсь на Каллисто или начну обрабатывать новый участок земли. Слетаю на Землю – и обратно.
