Мужчина ввел его в спальню и закрыл дверь.
– Садись, – благодушно сказал он.
Дон не двинулся с места. Мужчина подошел к нему, положил ладонь на грудь и толкнул. Дон сел.
Мужчина нажал кнопку на пульте управления, и кровать приподнялась, приняв положение, при котором удобно было читать. Потом улегся. Со стороны казалось, будто он спит, но всякий раз, когда Дон смотрел на охранника, тот встречался с ним взглядом. Дон напрягал слух, стараясь расслышать, что творится в гостиной. Но напрасно: в спальне, где он сидел, была отличная звукоизоляция.
Поэтому он сидел и ерзал на месте, пытаясь понять, что происходит. Ему казалось почти невероятным, что только сегодня утром они с Лодырем отправились на гору Педлерс Грейз. Интересно, как там сейчас Лодырь, скучает ли по нему этот прожорливый маленький шельмец?
«Нет, наверно», – с грустью подумал он.
Дон украдкой взглянул на охранника. Интересно, а что, если, подобравшись и подтянув как можно глубже под себя ноги…
Охранник покачал головой.
– Не делай этого, – посоветовал он.
– Чего не делай?
– Не пытайся на меня напасть. Иначе мне придется действовать быстро и ты можешь сильно пострадать.
Казалось, он снова задремал.
Дон приуныл. Если ему даже удастся напасть на охранника, может, даже его оглушить, там в гостиной все равно еще трое. Допустим, он от них и уйдет. Но куда ему бежать в чужом городе, где у них все схвачено и все под контролем?
Однажды он видел, как кошка, жившая на конюшне, играла с мышью. Душой он был на стороне мыши, но все равно не меньше минуты завороженно наблюдал эту сцену и только потом шагнул вперед и выручил бедного зверька. Кошка ни разу не позволила мыши отбежать на расстояние, большее, чем длина ее лапы. А теперь мышью был он, Дональд…
– Поднимайся!
Дон вскочил на ноги, испуганно и едва ли сознавая, где он находится.
– Эх, парень, мне бы твою чистую совесть, – восхищенно сказал охранник. – Уметь засыпать, когда хочешь, – дар Божий, это уж точно. Пошли, босс хочет тебя видеть.
Дон первым вошел в гостиную. Там был только напарник его охранника. Дон оглянулся и спросил:
– А где доктор Джефферсон?
– Неважно, – ответил его страж. – Лейтенант терпеть не может, когда его заставляют ждать.
И пошел к выходу.
Дон задержался, и второй полицейский небрежно взял его за руку. Резкая боль пронзила до самого плеча, и Дон покорно пошел вперед. Снаружи их ждала машина с ручным управлением, она была побольше, чем такси-робот. Один охранник нырнул за руль, другой толкнул Дона в пассажирский отсек. Дон сел, попробовал обернуться и понял, что не может этого сделать. Он даже руки поднять не мог. Любая попытка пошевелиться была сродни борьбе со множеством тяжелых одеял. Дон мог только сидеть и дышать.
– Успокойся, – сказал охранник. – Можешь растянуть связки. С этим полем лучше вести себя мирно, не то все это плохо кончится.
Дону пришлось самолично убедиться в правоте полицейского. Незримые оковы, какова бы ни была их природа, держали тем крепче, чем настойчивее он пытался от них избавиться. Но стоило ему расслабиться и вести себя тихо, как он вовсе перестал их ощущать.
– Куда вы меня везете? – спросил Дон.
– А то ты не знаешь? В МБР, куда же еще. В городское отделение.
– За что? Я ничего не сделал!
– Раз не сделал, значит долго и не задержишься.
Автомобиль остановился в большом гараже. Все трое вылезли и, подойдя к какой-то двери, стали ждать. У Дона было такое ощущение, будто на них кто-то смотрит. Вскоре дверь открылась, и они вошли.
Это место было пропитано духом бюрократии. Они двинулись по длинному коридору мимо бесконечных рядов кабинетов, которые заполняли канцелярские столы, клерки, автосекретари, регистрационные машины и механические картотеки. Лифт поднял их на другой уровень, они миновали еще несколько коридоров и остановились у двери какого-то кабинета.
– Заходи, – сказал один из охранников.
Дон вошел. Дверь плавно за ним закрылась. Охранники остались снаружи.
– Садись, Дон.
Это был начальник той самой четверки. Теперь он был в мундире офицера службы безопасности и восседал за письменным столом подковообразной формы.
Дон спросил:
– Где доктор Джефферсон? Что вы с ним сделали?
– Сядь, тебе говорят.
Дон не шевельнулся, и лейтенант продолжал:
– Зачем усложнять себе жизнь? Ты знаешь, где находишься, знаешь, что способов тебя обломать у меня сколько угодно, а некоторые из них весьма неприятны. Может, сядешь и избавишь нас обоих от лишних хлопот?
Дон сел и сразу же заявил:
– Я требую адвоката.
Лейтенант медленно покачал головой, будто усталый и добрый школьный учитель:
– Молодой человек, да ты, видно, романов начитался. Если б ты вместо этого изучал движущие силы истории, то понял бы, что логика закона чередуется с логикой силы в последовательности, определяемой особенностями культуры. Всякая культура вырабатывает свою основополагающую логику. Ты следишь за моей мыслью?
Дон замялся. Лейтенант продолжал:
– Ну, да это неважно. Дело в том, что требовать адвоката имело смысл лет двести назад, но не теперь. Словесные формы отстают от жизненных фактов. Тем не менее ты получишь адвоката или леденец на палочке – это уж что ты предпочитаешь. Но только после того, как я тебя допрошу. На твоем месте я выбрал бы леденец. Леденец питательнее.
– Без адвоката я разговаривать не буду, – твердо ответил Дон.
– Не будешь? Жаль. Дон, планируя беседу с тобой, я отвел на всякую ерунду ровно одиннадцать минут. Из них ты уже потратил четыре… нет, пять. Когда пройдет одиннадцать минут и ты начнешь выплевывать зубы, не забудь, что я не желал тебе зла. Теперь по поводу того, будешь ты говорить или нет. Есть несколько способов развязать человеку язык, и каждый из них имеет своих поклонников, которые предпочитают именно его. Наркотики, например веселящий газ, скополамин, пентотал натрия, не говоря уж о некоторых новых, более изысканных и относительно нетоксичных препаратах. Опытный оперативник может использовать даже обычный алкоголь, и при этом весьма успешно. У меня к наркотикам душа не лежит: они плохо действуют на интеллект и захламляют показания бесполезной информацией. Ты бы удивился, узнав, сколько мусора может накопиться у человека в мозгу. Слышал бы ты все, что довелось выслушать мне. Есть еще гипноз и его многочисленные вариации. Есть искусственная стимуляция неодолимых потребностей, подобных привыканию к морфию. Наконец, есть старомодное средство – боль. Кстати, я знаю одного мастера своего дела – полагаю, он сейчас находится здесь, – который успешно допрашивает самых несговорчивых, тратя минимум времени и действуя только голыми руками. Разумеется, к той же категории относится старый как мир способ, когда насилие или болевое воздействие применяется не к допрашиваемому, а к человеку, страдания которого для него невыносимы. Например, жене, сыну или дочери. Ну, к тебе этот способ применить трудно: все твои близкие родственники находятся на другой планете. – Офицер взглянул на часы и добавил: – На ерунду осталось всего тридцать секунд, Дон. Может, начнем?
