У Дона появилось неприятное ощущение, что его вежливо выпроваживают.
– Секундочку, сэр. Мне казалось, что сегодня – первый день, когда можно посылать сообщения. Может быть, завтра или даже послезавтра это будет сделать проще?
– Теоретически – да. Но и сегодня условия вполне подходящие. Только с Марсом нет связи.
– А завтра?
– Я, наверное, неясно выразился. Мы попытались послать к Марсу сигнал; ответа не последовало. Тогда мы проверили прохождение радаром. Отраженный импульс пришел точно в срок – через две тысячи двести тридцать восемь секунд, так что ложные отражения исключаются. Итак, канал связи работает удовлетворительно и сигнал наш дошел нормально. Но станция «Скиапарелли»
[46] не отвечает – связи нет.
– Может быть, у них что-то неисправно?
– Сомневаюсь. Все их системы продублированы. Видите ли, станция имеет очень важное значение для астронавигации. Нет, я боюсь, ответ очевиден.
– Какой же?
– Силы Федерации захватили станцию для своих целей. Мы не сможем связаться с Марсом до тех пор, пока они нам этого не позволят.
Покидая кабинет управляющего, Дон был мрачнее тучи. Когда он вышел из здания, то лицом к лицу встретился с Изабел.
– Дон!
– А, Бабуля, привет.
Девушка была слишком возбуждена, чтобы заметить, как он расстроен.
– Дон, я только что была на Губернаторском острове! И знаешь что? Они хотят сформировать женский корпус!
– Серьезно?
– Законопроект уже в комиссии. Я просто сгораю от нетерпения. Я вступлю туда обязательно! Я уже записалась.
– Правда? Что ж, этого можно было ожидать. – Он задумался и добавил: – Я тоже был на призывном пункте.
Изабел обвила его шею руками, что весьма заинтересовало публику, которая была в зале.
– Дон! – Она его отпустила, и красный от смущения Дон при этом облегченно вздохнул, а затем добавила: – Никто от тебя этого не просил, Дон. В конце концов, это ведь не твоя война; твой дом на Марсе.
– Ну, не знаю. Если на то пошло, Марс тоже мне не родная планета. Но меня не взяли: сказали, пришлют повестку.
– Все равно я тобой горжусь.
Всю дорогу до ресторана на душе у Дона кошки скребли: так он и не набрался мужества и не заставил себя ей признаться, почему он пошел добровольцем и почему ему показали на дверь. Подходя к ресторану, он уже почти созрел для того, чтобы еще раз сходить на призывной пункт и завербоваться в пехоту. Он говорил себе, что раз Марс молчит, значит оборвалась та последняя ниточка, которая связывала его с прошлым, и надо начинать жизнь по новой. Уж лучше пойти добровольцем, чем по повинности.
Потом он все же решил сначала съездить на Губернаторский остров и послать хоть какую-то весточку Сэру Исааку. Нет смысла служить в пехоте, когда у тебя есть друг, который в силах помочь с переводом в Космическую гвардию. Теперь-то как пить дать Гвардия не оставит Марс в покое, и он запросто может попасть в состав экспедиции. Он еще там побывает!
И наконец, ему пришла в голову мысль подождать день-другой ответа от Сэра Исаака: ясное дело, сразу поступить в Гвардию будет проще, чем переводиться потом из других родов войск.
Да, так будет разумнее всего. Но почему-то эта мысль не сильно его утешила.
А ночью Федерация атаковала.
Разумеется, нападение было чистейшей глупостью; сержант, владелец рисовой фермы, был прав: Федерация не могла рисковать своими городами ради того, чтобы покарать венерианские поселки. Да, сержант был прав, но только со своей точки зрения.
Он рассуждал логично для фермера, но у сильных мира сего своя, совершенно иная логика. Их жизнь построена из тонких материй, хрупких, как репутация. Они не могли себе позволить проигнорировать вызов, брошенный их власти. Федерация не могла себе позволить не проучить наглых колонистов. «Валькирия», обращавшаяся по орбите вокруг Венеры, была без предупреждения превращена в радиоактивное облако. «Адонис», двигавшийся по той же орбите, но в тысячах миль позади, заметил вспышку и успел послать сообщение в Главный штаб, который был расположен в Нью-Лондоне, но потом и сам превратился в огненный шар.
Дон, крепко спавший после тяжелого трудового дня, проснулся от воя сирен. Он уселся в темноте на постели и потряс головой, прогоняя остатки сна. С внезапным волнением Дон понял, что это были за звуки и что они означают. Потом он приказал себе не глупить, в последнее время шли разговоры о ночных учениях – вот что это было: учения.
Все-таки он поднялся на ноги и, потянувшись к выключателю, обнаружил, что электричество вырубили. Дон ощупью разыскал одежду и, угодив не в ту штанину ногой, чуть не упал. Он уже почти оделся, когда к нему приблизился маленький мерцающий огонек. Это был Чарли; в одной руке он держал свечу, в другой – свой любимый топор, которым пользовался не только в работе, но и в «общественной жизни».
Сирены не умолкали.
– Что там, Чарли? – спросил Дон. – Думаешь, на нас в самом деле напали?
– Уж скорее какой-нибудь тупица сел на кнопку.
– А что – может быть. Слушай, я сейчас сбегаю в город и узнаю.
– Лучше сиди дома.
– Я быстро.
На выходе из дверей Дону пришлось протискиваться сквозь толпу толкунов, которые блеяли от ужаса и пытались всем гуртом пролезть в ресторан, под крылышко своего друга Чарли. Дон растолкал их и двинулся вдоль по улице. Два зверька увязались за ним, похоже, они были не прочь спрятаться у него в карманах.
По сравнению с ночами Венеры самая темная ночь на Земле – что-то вроде сумерек. Энергия, похоже, была отключена по всему городу; пока он не добрался до улицы Бьюкенена, Дон даже пальцы на руке мог пересчитать только на ощупь. На Бьюкенена тут и там вспыхивали случайные огоньки да тускло светилось несколько окон. Где-то далеко впереди метался светлячок ручного фонарика. Дон пошел на его свет.
На улицах было полно народу. Дон то и дело напарывался на людей, прислушиваясь к обрывкам разговоров. «…Полностью разрушен». «Обычная учебная тревога. Я работаю космическим инспектором и точно знаю…» «К чему было выключать свет? Все равно они нащупают реактор детекторами…» «Эй! Сойди с моей ноги!» Примерно на полпути толкуны наконец отстали от Дона: видать, грегарианы наткнулись на кого-нибудь, кто поласковей, и прицепились к нему.
Дон остановился там, где толпа была самой плотной: у здания нью-лондонской «Таймс». Внутри включили аварийное освещение, и можно было прочитать бюллетени, которые развесили в окнах.
Вот что в них было:
«ЭКСТРЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ (НЕОФИЦИАЛЬНО): ПО СООБЩЕНИЮ КРЕЙСЕРА „АДОНИС“, КРЕЙСЕР „ВАЛЬКИРИЯ“ ВЗОРВАЛСЯ В 00:30 НОЧИ. ПРИЧИНЫ НЕ СООБЩАЮТСЯ. МЕСТНЫЕ ВЛАСТИ ОТВЕРГАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ НАПАДЕНИЯ, СЧИТАЯ БОЛЕЕ ВЕРОЯТНОЙ ДИВЕРСИЮ. ОЖИДАЕМ ПОСЛЕДУЮЩИХ СООБЩЕНИЙ ОТ ДЕЖУРНОГО ОФИЦЕРА „АДОНИСА“».
